с парой очень интересных личностей именно за счёт вот этой антигендерной конфронтации.
Ну а теперь вот я Макс. Сейчас мне нравится быть такой, тебе, кажется, мой образ тоже по душе. Так в чём проблема?
– Ты успела перепробовать столько разных образов? – удивлённо переспросил я. Я, даже вырастая из старой одежды, нехотя соглашался на обновки. Макс же, похоже, жаждала периодически полностью перекраивать весь свой образ вплоть до поведения. – Но когда? На вид ты моя ровесница, хотя, судя по твоему опыту перевоплощений, ты можешь и в тридцать лет замаскироваться под маленькую девочку. Допустим. Вот этот твой Игорёк, бр-р-р, пришло же тебе такое в голову… Вот я всё могу понять. Татуировки были временными. А как же туннели в ушах? От них разве не должны были остаться дырки?
– Да они не такие уж и большие были. Да и зажили уже.
– Да? – с сомнением переспросил я. Я точно не знал технологию, поэтому, может быть, Макс и не обманывала. Хотя всё равно не верилось, что она могла успеть перепробовать столько совершенно разных образов. Самое главное, было непонятно, зачем ей это.
Мы помолчали немного. Я думал над экспериментами Макс с внешним видом. Она разглядывала небо. Потом я спросил:
– Слушай, а вот эти все Игорьки, Пелагеи – это не бегство от самой себя? Тебе не нравилось, какой ты была до всех этих экспериментов?
– Сколько я себя помню, я всегда экспериментировала. В этом вся я. И заметь, я ведь пробую разные образы не в поисках себя – мне просто интересно, как разные образы воспринимаются окружающими.
– Ты странная, – задумчиво произнёс я.
– А ещё истинная, прелестная, верхняя, нижняя и очарованная, – смеясь, закивала головой Макс.
– Что?
– Шучу я. Шучу-шучу-шучу!
Макс вскочила и стала плясать, словно находилась не на крыше тепловоза под ночным небом, а на танцплощадке.
– Что происходит? – я не на шутку забеспокоился о её психическом здоровье.
– Читал «Тошноту» Сартра? – остановившись, спросила Макс.
– Нет.
– Вот там Анни была, конечно, грустноватым персонажем, но её идея идеальных моментов прикольная. Что-то в этом есть.
– И какое это имеет отношение к происходящему?
– Ну, вот, когда ты сказал, что я странная, я просто не могла ответить иначе. Таково было требование момента.
– Я всё равно ничего не понял. Попробую прочитать эту книжку – может быть, дойдёт.
– Не стоит. «Тошнота» и лето несовместимы. Тем более, это лето.
– Это лето чем-то особенное?
– Ночь уже на дворе, а ты меня всё какими-то вопросами донимаешь. Я на боковую! Чао!
Макс ловко слезла с локомотива и помчалась прочь. Я только успел ошарашенно бросить ей вслед:
– Пока!
Что за манеры у этой девушки! Хотелось
