генерал-майорского ранга Семен Гибс, моряк опытный и человек решительный. Перед отъездом его напутствовал вице-президент адмиралтейств-коллегии граф Чернышев. Сидя на своем знаменитом стуле-пеньке, среди клеток с кенарями, он был лаконичен:
– Образумь и внуши!
На груди Гибс вез высочайший указ «для прекращения притеснений, оказываемых подданным нейтральных держав арматорами, плавающими под русским военным флагом». Помимо этого Гибсу были дадены и особые правила для «партикулярных корсаров», специальные правила с приложением переводов этих правил на французский, итальянский и греческий языки.
Узнавши о бесчинствах Качиони на морских дорогах, разгневался и Потемкин, велевший Качиони прибыть к нему для объяснений.
Дорога от Петербурга и Очакова до Ливорно не слишком близкая. И пока капитан генерал-майорского ранга Гибс и потемкинский курьер тряслись на перекладных, Ламбро Качиони, в какой уже раз, вычищал дороги Средиземноморья от всех встречных, невзирая на флаги и угрозы.
С наступлением осени и периода штормов Эгейское море однако опустело и ловить там стало некого. Настало время и Качиони возвращаться в Триест, чтобы ремонтировать изношенные суда, а заодно держать ответ перед местными банкирами.
Но прежде Триеста флотилия зашла в Зант, где ее восторженно встречали местные греки.
– Ламбро! Ламбро! – неслось отовсюду. – Ты наш герой! Ты наш Геракл! Счастлива Эллада, имея такого сына!
Ламбро скоромно улыбался. В душе же его переполняла гордость. Весной он уходил в море всего на одном судне, а осенью возвращается, имея полтора десятка вымпелов. Помимо этого все ушедшие с ним в море уже стали весьма состоятельными людьми, получив немалую долю с награбленного.
Однако когда веселье и празднование прибытия флотилии было в самом разгаре, к Ламбро подошел некий господин и положил руку на плечо.
– Имею к вам письмо от его сиятельства графа Моцениго! – сказал господин.
У Качиони дернулось лицо. Ничего хорошего от Моцениго он не ожидал, и не ошибся. В присланном пакете значилось, что императрица Екатерина весьма раздражена его, Качиони, поведением и сильно на него сердится, а потому отныне должен Качиони подчиняться генералу Зборовскому, который отныне ему своевольничать не даст. Затем прибыл и потемкинский курьер с повелением прибыть под Очаков. Кроме того, корсар должен был вернуть обратно и все награбленное у рагузских купцов. Последнее было для Ламбро самым обидным.
На словах курьер сообщил, что в настоящее время в Сиракузах формируется еще одна флотилия, казенная, с которой ему и следует соединиться. А помимо всего прочего там же в Сиракузах начала заседать комиссия во главе с контр-адмиралом Гибсом, рассматривающая все приходящие на него, Качиони, жалобы. Для корсара все это было настоящим ударом. Поэтому в своем письме Мордвинову он даже не стал скрывать раздражения и обиды: «…Что я, как выше значит, впал было в несчастие, причина главная греки.
