спрашивает мальчик.
– Это значит – бросил на полпути, – объясняет ему сестра.
– Ох, отец его наверняка взбесился, – говорит брат.
– Который сейчас час? – спрашиваю я.
– А что?
– Мне нужно занятие провести сегодня. Вы не против, если я зайду в туалет?
– Он вон там, – говорит мальчик.
– Ванна сидячая, – добавляет девочка.
Я сдвигаюсь к краю дивана и шевелю руками.
– Мне там понадобятся руки, без них трудно.
– Естественно, – отвечает девочка.
– Верно.
Мальчик подходит ко мне, пытается открыть. Возится с ключом.
– Не торопись, получится, – говорю я.
Почему-то эта ободряющая фраза его успокаивает, и через секунду наручники с меня сняты. Я иду в сторону туалета.
– У меня для вас новость, – объявляю я, выходя оттуда, искренне готовый драться, если придется. – Я ухожу. Но очень вам советую поговорить с родителями: вы заслуживаете лучшего. Хочу, чтобы вы знали: сегодня вы добились успеха, отлично меня убедили никогда больше, никогда не назначать свидания по Интернету – это небезопасно. Получилось как программа «Воспитание испугом», только для взрослых.
– Это что-то для геев, – объясняет девочка, старшая.
У меня уже не хватает запала исправлять.
– Ну, ладно, – говорю я, открывая дверь. У девочки на глазах слезы.
– Боюсь, это безнадежно, – вздыхает она.
– У вас вся жизнь впереди. В следующий раз, когда они оставят вас одних, позвоните в школу, объясните, что с вами обращаются как с младенцами, выслеживают, как потерявшихся собак. Пусть вы еще не взрослые, но у вас есть своя жизнь, и вам надо самим брать ее в руки.
– А он дело говорит, – заключает мальчик.
– Вы очень убедительны, – соглашается девочка.
– Ну, пока.
Я иду к машине, зная, что они смотрят мне вслед.
Представляю, как они переходят из комнаты в комнату, от окна к окну, смотрят, как я прохожу по продуманному ландшафту двора, топча идеально подстриженную траву, от которой воняет благополучием и аккуратным использованием пестицидов. Середина дня, середина недели и, если не считать процветающих растений, никаких признаков жизни.
Я уезжаю, думая, что они могли всерьез со мной разобраться. Могли связать, приковать к батарее – были там батареи? – или держать в подвале в порядке научного эксперимента. Могли распилить бензопилой на части и сложить в неиспользуемый лишний морозильник. Если они о родителях говорили правду, меня бы не нашли никогда, и уж точно до Четвертого июля. У меня голова идет кругом. Я побывал в заложниках, я – интернет-идиот, я – умственная развалина.
Что-то дрожит на ходу. Я думаю, что дело в машине, но останавливаюсь на красный, смотрю вниз – это у меня ноги трясутся.
Еду прямо в университет. Секретарша факультета смотрит на
