в хмари, такой же густой, как та, что висела над болотами. Жителям деревни просто не приходило в голову думать о прошлом, даже самом недавнем.
Вот, например, что долго не давало Акселю покоя: он был уверен, что не так давно среди них жила женщина с длинными рыжими волосами и что в деревне ее очень почитали. Стоило кому-нибудь пораниться или заболеть, тут же посылали за рыжеволосой, которая была сведуща во врачевании. Но теперь женщины пропал и след, и никто, похоже, не стремился узнать, что с нею сталось, и даже не выказывал сожаления о ее отсутствии. Когда однажды утром Аксель заговорил о ней с тремя соседями, вместе с которыми разбивал в поле мерзлые комья земли, их ответ убедил его, что они искренне не понимают, кого он имеет в виду. Один даже прервал работу, силясь вспомнить, но в конце концов покачал головой:
– Наверное, это было очень давно.
– Я тоже не помню такой женщины, – сказала Беатриса, когда он однажды вечером заговорил с ней об этом. – Может быть, Аксель, ты намечтал ее себе для собственной нужды, хотя у тебя под боком жена, чья спина будет попрямее твоей.
Разговор этот случился прошлой осенью, и супруги лежали рядом на кровати в кромешной тьме, слушая, как по их кровле барабанит дождь.
– Верно, ты с годами почти не постарела, принцесса. Но та женщина – никакая не выдумка, и ты сама ее вспомнишь, если чуть призадумаешься. Не далее как месяц тому назад она стояла у нашей двери, добрая душа, и спрашивала, не принести ли нам чего. Ты точно это помнишь.
– Но с чего это ей вздумалось что-нибудь нам принести? Она что, нам родня?
– Не думаю, принцесса. Она просто была добра. Ты не можешь не помнить. Она часто подходила к нашей двери спросить, не замерзли ли мы и не голодны ли.
– А почему она именно к нам приставала со своей добротой?
– Я сам тогда об этом подумал, принцесса. Помнится, я говорил себе: вот женщина, чья забота – лечить больных, а ведь наше с тобой здоровье ничуть не хуже, чем у любого из деревни. Может, поговаривают о приближении чумы, и она пришла нас осмотреть? Но выяснилось, что никакой чумы нет и в помине и что она просто была к нам добра. Сейчас, когда мы заговорили о ней, мне вспоминается еще больше. Она стояла вон там и говорила, чтобы мы не обращали внимания на то, как дети нас обзывают. Вот и все. И с тех пор мы больше ее не видели.
– Эта рыжеволосая женщина не просто плод твоих снов, Аксель, она к тому же дура, потому что ее волнуют дети да детские забавы.
– Именно так я тогда и подумал, принцесса. Какой вред могут причинить нам дети, которые всего лишь укрылись от бушующей за стеной непогоды. Я сказал ей, что мы даже не обратили на них внимания, но она все повторяла то же самое. И еще я помню, как она жалела, что нам приходится коротать ночи без свечи.
– Если это создание пожалело нас за то, что у нас нет свечи, – ответила Беатриса, – по крайней мере, она хоть в чем-то оказалась права. Какое оскорбление
