поверья были уделом старух, которые считали каждый камень проклятым, а каждую бродячую кошку – злым духом. Но вот я сама состарилась, и оказывается, что это молодые забивают себе головы глупостями, словно никогда не слышали обет Господа всегда идти подле нас. Посмотри на эту бедную странницу, убедись сам, какая она усталая и одинокая, ведь она уже четыре дня бродит по лесам и полям, от деревни к деревне, и отовсюду ее гонят. И ведь идет она по христианской земле, а ее принимают за дьявола или за прокаженную, хотя на ее коже нет и следа проказы. Вот, муж мой, надеюсь, ты пришел не для того, чтобы запретить мне дать бедной женщине утешение и ту жалкую снедь, которую я ей принесла.
– Я бы не стал говорить ничего подобного, принцесса, потому что сам вижу, что ты говоришь правду. Еще по пути сюда я думал, как это постыдно, что мы разучились принимать странников с радушием.
– Тогда возвращайся к своим делам, муж мой, не то тебя опять начнут попрекать, что ты медленно работаешь, и не успеешь оглянуться, как на нас снова натравят детвору, которая будет нас дразнить.
– Никто никогда не попрекал меня за медленную работу, принцесса. С чего ты это взяла? Ни разу не слышал подобных жалоб, и с работой я справляюсь ничуть не хуже любого мужчины, будь он хоть на двадцать лет моложе меня.
– Я просто дразню тебя, муж мой. Твоя правда, никто не жалуется на твою работу.
– Если же дети нас обзывают, то не потому, что я медленно работаю, а потому, что их родители – слишком глупы, а еще вернее, пьяны, чтобы научить их хорошим манерам или уважению.
– Успокойся, муж мой. Сказала же, я просто тебя поддразнила и больше не буду. Незнакомка рассказывает мне кое-что прелюбопытное, может, когда-нибудь тебе тоже будет интересно об этом узнать. Но ей нужно закончить рассказ, поэтому прошу еще раз, поспеши по своим делам и оставь меня с ней, чтобы я ее выслушала и утешила, чем могу.
– Прости, принцесса, если я был с тобою груб.
Но Беатриса уже повернулась и поднималась обратно по тропинке, ведущей к терновому дереву и фигуре в развевающемся плаще.
Немного погодя, когда Аксель, выполнив поручение, возвращался в поле, он, рискуя терпением товарищей, отклонился с пути, чтобы снова пройти мимо старого терновника. Дело в том, что полностью разделяя презрение жены к подозрительности деревенских женщин, Аксель не мог избавиться от мысли, что странница действительно представляла угрозу, и ему было не по себе с тех пор, как он оставил Беатрису в ее обществе. Поэтому, увидев на холме перед скалой одинокую фигуру жены, глядящую в небо, он вздохнул с облегчением. Она казалась погруженной в раздумья и не замечала его, пока он ее не окликнул. Пока Аксель смотрел, как она спускается по тропе – медленнее, чем в прошлый раз, – ему уже не впервые пришло в голову, что с недавних пор в ее походке что-то изменилось. Она не то чтобы хромала, но словно пыталась скрыть какую-то тайную боль. Когда она приблизилась, Аксель спросил, что сталось
