и пропускали все оскорбления мимо ушей, или что у них там.
Как последние лучики солнца быстро покидали город, предоставляя раздолье ночной тьме, так и армия посетителей начала стремительно редеть. Музыканты давно убрали инструменты и присоединились к застолью, а большинство жителей, вдоволь напившись и наевшись бесплатных угощений, довольно урча, разбрелись по домам. Вокруг Мэнкора осталась небольшая компания из самых преданных или же самых выносливых жителей городка.
За пределами арены, показушная простота великана испарилась. Мэнкор редко заводил разговоры с другими людьми, да и с ним попусту никто не начинал беседу, ведь это было опасно для собеседника. За все годы проживания в Перекрестке Мэнкор завел дружбу лишь с гномами. Даже сейчас, по правую руку от него сидел, свесив дряхлые ножки, и обнимая любимую трость, никто иной как старик Карин. Двухсотлетний мудрец был старейшим жителем Перекрестка, и носил гордое звание – хранитель манускриптов. Старик Карин сидел в своей привычной потрепанной мантии, с которой, судя по всему, они были ровесниками, поскольку была наглядным музеем заплаток. Копна седых волос опустившихся ниже плеч скрывали маленькие карие глаза, и практически беззубый рот старца. Из-под пепельной шевелюры одиноко выглядывал огромный нос, присущий всем гномам. За длиннющей снежной бородой до самого пола и неприлично огромными бровями старика Карина скрывались величайшие знания прошлых веков. Дэнрику нравился этот гном, всякий раз, когда он захаживал в «Четыре дороги» пропустить парочку кружек теплого эля перед сном, он не забывал, своим старческим писклявым голосом, развлекать завсегдатаев таверны фантастическими историями и величайшими легендами давно забытых лет.
Уставший Дэнрик лежал за стеной из-под пустых пивных бочек, стараясь не показываться на глаза дяде Мазиму. В сладкой полудреме он уже видел себя великим воином Перекрестка. Он только что одолел своего очередного соперника – саблезубого хэна! Нет! Шипастого ихкшара! Да, да, точно! И при этом не получив ни единой царапинки. И все зрители восторженно скандируют, – «Дэнрик! Дэнрик! Дэнрик!»
– Дэнрик! Маленький сорванец ты что оглох?! – крик дяди Мазима вмиг разогнал облака мечтаний. Дэн аккуратно поднялся, стараясь не выдать своего укрытия. Осторожно выглядывая из-за своей хмельной крепости, он сразу же попал под гневный взгляд дяди, который собственной персоной возвышался по ту сторону баррикад. Убежище обнаружено – помощник трактирщика стыдливо выпрямился в полный рост, проигрывая дяде на целую голову.
Растрепанный волосистый полумесяц, окружающий яркую лысину дяди, придавал его носителю еще более безумный вид. Держа одну руку у лица тот крепко сжимал свою длинную козлиную бородку – дядя всегда так делал, когда злился. Второй же рукой он поглаживал некий выступ у себя на груди, выпирающий из-под кожаного жилета, а вот это уже дядя делал довольно часто – и в минуты радости, и в часы грусти, а может даже
