захотелось его стукнуть, но, всмотревшись в лицо, я понял, что он вовсе не пытается острить.
Женщина повернулась к нам. Я смотрел на неё через просвет между табличками, угрожающими мне убийством, и не был уверен, что она видит моё лицо.
– Меня раньше звали Вит, – сказал я.
– Мальчик, который ушёл к часам. Я тебя помню. Как дела?
– Хорошо. А у тебя?
– Живём, не паримся. Твоей мамы тут нет. Она переехала.
– Далеко?
Она закатила глаза от досады, что я вынуждаю её делать столь сложные умозаключения.
– Дальше, чем можно дойти пешком.
Мужчина в доме снова что-то крикнул. Женщина должна была опять повернуться к нам спиной и отчитаться о своих действиях.
– Что ж, она явно не исповедует дравикулийскую иконографию, – заметил Джезри.
– Почему?
– Она сказала, что ты ушёл к часам. Добровольно. Не то что тебя заманили или похитили инаки.
Женщина снова повернулась к нам.
– У меня была старшая сестра по имени Корд. – Я кивнул на самый старый из разбитых кузовилей. – Это её. Я помогал его туда затащить.
У женщины было неоднозначное мнение о Корд, о чём она сообщила нам быстрой сменой лицевых выражений. В конце она резко выдохнула, опустила плечи, выпятила подбородок и улыбнулась нарочито фальшиво.
– Корд работает с какими-то штуками.
– С какими штуками?
Этот вопрос вызвал у женщины ещё большее раздражение, чем «Далеко?». Она подчёркнуто уставилась на движущуюся картину.
– Где её искать? – попробовал я другую тактику.
Она пожала плечами.
– Ты наверняка проходил мимо. – Она назвала место недалеко от десятилетних ворот – мы действительно мимо него шли. Тут мужчина в доме потребовал отчёта о её последних действиях.
– Не парьтесь. – Она помахала рукой и ушла в дом.
– Теперь мне не терпится увидеть Корд, – сказал Джезри.
– Мне тоже. Пошли отсюда, – и я повернулся к дому спиной – в последний раз, потому что не думал, что вернусь сюда на следующий аперт. Ну, может, когда мне будет семьдесят восемь. Лес вырастает удивительно быстро.
Теперь мы шли быстрее и разговаривали меньше, так что до моста добрались очень быстро. Поскольку Корд работала так близко к конценту, мы сначала поднялись в бюргерский район и нашли дом Джезри.
Когда мы ещё только вышли из десятилетних ворот, Джезри не сразу начал возмущаться, а пару минут как-то рассеянно молчал. На меня сошло снизарение: он ждал, что за воротами его встретят родные. Поэтому на подходе к его старому дому я волновался даже больше, чем перед своим. Привратник пустил нас в ворота, и мы сняли сандалии, чтобы пройтись босиком по влажной траве. Зайдя в тенистый лесок, окаймлявший главное здание, мы откинули капюшоны
