родственников Томаса Гирна был, безусловно, антрепренер, имевший дело с боксом; ему, впрочем, не особенно везло в его предприятиях. «Чемпионы» частенько не находили ни одного гроша в кассе и в таких случаях избивали его до полусмерти. (Кассу он обыкновенно вовремя спасал). Антрепренер был ярым поклонником бокса, этого благородного спорта, и его не так возмущал самый факт избиения, сколько то, что это происходило не по всем правилам искусства. После каждой трепки он осматривал внимательно зеленые и синие фонари, с математической точностью покрывавшие его лицо, и все повторял:
– Кто вообще так колотит? Стоит мне только сказать одно слово, и «его» вообще не допустят больше к участию в чемпионате.
Но веры в себя он никогда не терял; он был молод и любил красивых женщин.
По этой причине он все время вертелся около обеих молодых женщин неопределенной профессии, чтобы представиться им в качестве дальнего родственника.
Но его окидывали холодным и презрительным взглядом.
Молодые дамы надеялись тут же, по получении миллионов, отправиться в Европу и выйти там замуж за князей и графов.
Маленький старичок – судебный пристав – со старческим бабьим лицом, с тремя толстыми складками на затылке и с такими толстыми губами, что один взгляд на его рот вызывал горечь, встал и зашипел на весь зал:
– Встать, суд идет.
Облаченный в черную мантию, появился судья.
Это был очень старый судья.
Его гладко выбритое розовое лицо было покрыто множеством симметрично расположенных морщинок и складок, так что получалось впечатление, будто он набросил на свое лицо стеганый халат и забыл его снять.
Маленький кукольный носик и такие же кукольные глазки украшали лицо судьи.
Реденькие волосики на голове покрывали его розовую чистенькую лысину.
Чистота этих волосиков и этой лысины могли бы заставить покаяться самых закоренелых преступников, если бы они были только способны к раскаянию.
Но они не были способны к раскаянию.
Об этом говорили неподвижные сухие сжатые губы судьи.
Его верхняя губа, сделанная как будто бы из пластеина, с трудом поднималась, и тогда от открытого рта получалось впечатление не человеческого рта, а машины для диктанта, притом еще более точной, чем все судебные протоколы.
– Судебное заседание открыто. Обсуждению подлежит завещание покойного Томаса Гирна.
VI. Как Дицци победил 76 родственников
Судья прочел завещание Томаса Гирна.
Его слушали не особенно внимательно, так как содержание завещания бесчисленное множество раз опубликовывалось в прессе и пережевывалось на все лады.
Эксцентричность умершего архимиллионера сделалась даже предметом особых дискуссий, в которых участвовали выдающиеся ученые, писатели и юристы всего мира.
Затем они,
