упираясь.
«Мстислав Сергеич, часом, я не пьян?–
задал вопрос, волненьем обуян.
Лось приказал ему заняться наблюденьем
сквозь верхние глазки. И тот полез
вверх по стене, не ведая сомненья,
как будто ждал сейчас любых чудес.
Прильнул к глазку. Темно и безнадёжно.
И рассмотреть, что-либо невозможно.
А Лось свой фильтр надел на окуляр,
что к солнцу обращён. И, как пожар,
он видит в темноте клубок косматый.
С его боков, как крылья в пустоте,
туманности из света. Две громады
вращаются в бездонной черноте
Они бледней зодиакальных крыльев.
На грани между небылью и былью,
отброшены от солнца навсегда.
А справа одинокая звезда.
От живописного огня вселенной
Лось оторвался. Окуляр прикрыл,
и к третьему глазку подполз на смену.
Взглянул в него, и тут лишился сил.
В густой, глубокой тьме, почти что рядом
плыла непостижимая громада.
С тревогой Гусев крикнул: «Что летит?
Штуковина, не ясная на вид»!
Громада уходила вниз, светлела.
Скалистый гребень начал проступать.
«Мы сблизились с одним небесным телом.
И спутником его мы можем стать! –
воскликнул Лось.– Не может быть опасней!
Нам нужно избежать судьбы ужасной»!
Рукой дрожащей, из последних сил,
Лось до предела реостат включил.
Внизу, под ними всё зарокотало.
Был риск взорвать летящий аппарат.
У Лося сердце биться перестало.
В поверхность впился отрешённый взгляд.
Он видит тени скал на мёртвой глади.
Они освещены по ходу сзади.
Лось мыслит (голова его ясна)
«Ещё мгновенье – взрыв и тишина»!
В предсмертное мгновенье он заметил
развалины строений между скал.
Они мелькнули в голубом отсвете.
Внезапно вид растаял и пропал.
За остриями скал обрыв и бездна
бездонные объятия разверзла.
Спасённый аппарат во тьму летит.
Погибшая планета позади.
Вдруг Гусев крикнул: «Гляньте, не луна ли»?
Он отделился от стены. Повис.
Лягушкой раскорячился. Смеялись.
Как будто право обрели на жизнь.
Лось неспеша от пола отделился
и к трубке в верхней части приложился.
Глядел, глядел, не отрывая глаз,
на ослепительно сиявший Марс.
Глава седьмая
Спуск
Диск Марса розовато-серебристый
