ли от страха, то ли от холода. Чувствую, как вокруг кистей наматывают ремень, и на меня обрушивается апатия. Силы покидают окончательно, мне не справиться одной против них. Что за судьба такая, быть насилованной?
– Рот открой! – рявкает один из них, подняв моё зарёванное лицо. – Не реви, тебе понравится, – добавляет, и все дружно ржут.
Перед глазами маячит волосатый пах, и сдерживать порыв тошноты не удаётся. Меня рвёт прямо у ног пузатого.
– Сука! – орёт он, и пихает носком ботинка в колено.
Оттаскивают в сторону, подальше от «места происшествия», и силой вливают в рот спиртное прямо из бутылки со словами: «Дезинфекция». Что они об этом вообще знают? Немытые, вонючие уроды.
– Ещё одного примете? – знакомый голос кажется галлюцинацией.
– Ты кто? – звучит недовольный тон.
– Только заселился, – отвечает Грозный, а это точно он. – Слышу, у вас вечеринка в самом разгаре, думаю, дай присоединюсь, – его спокойствие пугает сильнее, чем семь насильников.
– Вечеринка закрытая, – бросает кто-то.
Моргнув и сфокусировав взгляд, смотрю на выход, где к косяку прислонился Грозный и, как ни в чём не бывало, пускает сигаретный дым в потолок.
– Как невежливо, – цокает языком и отлипает от косяка. – Видите ли, товарищи, – громко произносит, – девочка эта моя, – указывает на меня рукой, в которой держит сигарету.
– Была твоя, стала нашей, – бросает тот, кто стоит ближе к двери, и все разрываются хохотом. – Можешь устроиться поудобнее и понаблюдать, – и снова мерзкий ржач. – Если не хочешь выйти отсюда вперёд ногами.
– Хм, – Грозный делает задумчивое лицо, затягивается и выпускает клубок дыма мужику в лицо.
– Охуел? – делает резкий выпад в его сторону и тут же орёт от боли, когда Грозный пихает сигарету ему в глаз.
И здесь начинается сцена из жёсткого боевика, где Грозный, как главный герой, расправляется со злоумышленниками.
Удар за ударом он раскидывает пьянчуг, превращая их лица в кровавое месиво. Зрелище не для слабонервных, звуки тоже малоприятные – вопли, крики боли, мольбы. Грозный никого не жалеет, он выглядит как машина для убийств, я только и успеваю, что отползти подальше и вжаться в стену, продолжая рыдать. Он бьёт их с особой жестокостью, не оставляя живого места на их телах. Некоторые уже и сознание потеряли, а он всё бьёт и бьёт.
– Боже, – шепчу и мысленно благодарю за спасение. – Хватит, – прошу парня, не потому что мне жалко этих уродов, а потому что не хочу, чтобы у него возникли проблемы.
– Оделась! – рявкает на меня.
Спорить не буду и ждать тоже, встав с пола, лезу в чемодан и беру первые попавшиеся вещи, быстро натягивая их на себя, пока Грозный осматривает результат своей работы, пиная тела, видимо, по стонам проверяя, живы ли.
– На выход! – приказывает, посмотрев на меня и убедившись, что я готова.
Ноги едва держат, сил нет, и чемодан кажется безумно тяжёлым, но тащить
