как велю, а потом всё поясню!
Но тогда Епифан отмахнулся от совета брата. И вот теперь он пребывал в растерянности: что отвечать уполномоченному?
– Да одна у него, – небрежно за Епифана ответил Антип, – скажи братцу, пусть не юлит, не то будет хуже, сам приду проверять!
– Дак я привёл одну-разъединственную, – заикаясь, бросил тот.
– Вот и хорошо, а себе возьмёшь у брата, а если он не отдаст, скажи мне! – маленький Снегов остановился перед долговязым и высоким мужиком, порядочно растерявшимся от его сурового решения, при этом часто заморгал ресницами…
В это время Егор стоял под его воротами, ждал брата, как бога его высматривал, но Епифан так быстро прошелестел сапогами по мокрому снегу, что не удостоил его даже беглым взглядом. Егор с мрачным видом увязался следом за братом, который выглядел каким-то потерянным и разбитым.
– Ну и чего добился, теперя куковать без коровки? – спросил осторожно Егор, но с долей злого ехидства, почувствовав, что Епифан даже зрить его не желает.
– Будь доволен, что твои увсе целы… – бросил тот в обиде.
– За молочком своим деткам ко мне побежишь?
– Не боись, не побегу! – резко отчеканил. – Но жадность ещё никого не спасала, попомни мои слова, – однако тут Епифана будто кто толкнул в спину, и он как очумелый кинулся опрометью со двора в сторону колхозного правления, разместившегося после выселения семьи Горчихиных в его просторной избе.
Через двадцать минут Епифан усталый вернулся домой, словно только что разгрузил сам три вагона дров.
Тем временем Софья стояла с Егором и Настей, ждавшими его возвращения, и, поравнявшись с ними, Епифан отозвал брата в сторону:
– Я им сказав, что привёл тваву коровку, моя стоит, – сообщил он, почти не глядя на брата.
– Так вот что тебя укусило, а я гадаю: куда это его дьявол понёс? Это как же понимать, – вопрошал, сверкая безумными глазами, Егор, густо покраснев, – я тебе должен свою корову отдать, да? А ты, брат, однако, не дурак! – протянул свирепо Егор.
– Ну, чаво ты так разошевся, лучше выслушай, братан. Так вот, Антипу я сказав не за тем, чтобы…
– Да нет, я твое замыслие уяснил, таперяча уповаешь на мою совесть, а ты не рассчитывай – не пожалею. Накось вот, выкуси! – Егор отчаянно, как безумный, свернул фигу резким выбросом руки в сторону Епифана.
Тут загалдели их жены, особенно верещала Софья, встав перед Егором с пугливым видом, боясь, как бы братья не схватились в рукопашный бой.
– Глупой ты, Егорка, – выкрикнул через голову своей жены, – я у тебя не прошу, но для табе же старался, от беды отводил, а мы покудова обойдёмся без коровы!
– Ах, тудыт твою мать, благородный выискался?! – с ненавистью процедил Егор. – Едят твою душу, сучье вымя, тебя смотри чтобы самого беда не скрутила в бараний
