как же. Бенедикт на всяких переломах собаку съел. Сам сколько раз ломался, сам себе и лубки накладывал. Я-то не сумею правильно.
Должно быть, излишняя разговорчивость напала на неё как болезнь. Арлетта сопротивлялась как могла, но за три вечера рассказала и про путешествие к тёплому морю, трудный путь через горы, когда повозку приходилось толкать, изо всех сил помогая Фердинанду, ужасную жару, такую, что работать можно только по вечерам, при факелах, даровые орехи и фрукты, что растут прямо на придорожных деревьях. Но народ бедный. Хлопают и кричат охотно, а подают плохо.
Рассказала и про то, как они с Бенедиктом беспошлинно возили из фряжских земель в свейские густое красное вино, а обратно ландские кружева, дурача пограничную стражу, про то, как Бенедикт однажды в одиночку отбился от болотных разбойников, про то, как они бежали из Виттингена, потому что у бургомистра пропал перстень – кабошон с рубином, и обвинили, конечно, шпильманов. Про то, что перстень стащил член их тогдашней маленькой труппы, великий маг и маэстро престидижитации Великолепный Макс, ясное дело, рассказывать не стала.
Зато рассказала, как однажды, когда они работали в неком остзейском замке, хозяйка замка захотела оставить чудо-дитя шпильманов у себя, возжелала в прислуги взять, спасти от фиглярской доли. Арлетта тогда была ещё маленькая и, должно быть, миленькая.
– А ты? – спросил ночной брат.
– Ни за что, – замотала головой Арлетта, – я Бенедикта не брошу. И Фердинанда, и Фиделио.
– А Бенедикт не хотел тебя оставить?
– Было дело. Давно. Когда все померли. Хотел меня слепцам отдать.
– Гхм!
– Да что ж ты всё кашляешь? Подавился? По спине постучать?
– Не надо. Уже лучше. Значит, ходила бы ты со слепцами милостыню просить. М-да. А чего ж не отдал?
– Так я доказала, что работать могу.
– Работать? В пять лет?
– Мы шпильман. У нас и младенцы работают. Слепую нахлебницу он бы не прокормил. Но я же на канат встала. Плясать смогла. А два шпильмана это уже труппа. Весь вечер на канате летающее дитя. Прогулка по облакам. Полёт бабочки. Гран-успех. Мы с Бенедиктом навсегда вместе. Никого у нас больше нет и никого нам больше не надо.
– И замуж не пойдёшь?
– Замуж только за шпильмана, – отрезала Арлетта, заподозрив насмешку. – Будем работать вместе. Бенедикту полегче будет.
Ночной брат, наконец, отдышался и даже, вот что значит благородное воспитание, сказал комплимент:
– Из тебя красивая невеста получится.
– Не получится, – строго возразила Арлетта. Она никак не могла догадаться, смеётся он над ней или нет. – Мы шпильман. Нам венчаться нельзя. Стало быть, ни колец, ни белого платья не положено.
– А как же…
– Если найдётся такой, что согласится с нами работать, в труппу войти, просто так жить будем.
– Где найдётся?
– Прибьётся по дороге.
– Кто-то
