я и знала», – подумала Арлетта.
– Сдавать вас страже не хочу. Отродясь никого не выдавал и теперь не стану. Перевешать или заколоть как свиней – лень. Много вас. Оставлю я вас здесь. Сами развяжетесь, или ваш Павлуха вернётся, развяжет. Хм. Если успеете до того, как настоящие волки придут. А чтобы вы за нами гоняться не вздумали, вот вам моё проклятие. Птички эти… красивые, правда?
– Карр! Квирр! Карр!
В отличие от птичек, разбойники подавленно молчали.
– Что, не нравится? Жаль. Теперь всегда с вами будут. Хоть днём, хоть ночью. Хоть в лесу, хоть в деревне. Чуть у вас ручки к ножу, топору или дубинке потянутся, пеняйте на себя. Глаза особенно берегите.
– Карр!
– Да. Камнями-палками в них не кидайте. Про лук, арбалет и пращу я уж и не говорю. Оружие вам и вашей родне теперь трогать нельзя. Ни-ни. А то все будете, как наша Арлетта. Придётся снова идти на дорогу, только уже не грабить, а милостыню просить. Имей в виду, Петюнчик, про рукавицы ты зря подумал. Этим проклятие не обойдёшь. Хоть голой рукой за нож возьмёшься, хоть в латной перчатке – без разницы.
– Карр!
– Вот. Значит, правда. Арлетта, зови Фердинанда. Запрягай, поедем. А то сейчас Павлуха баб с серпами и вилами приведёт.
– Коли так, – решительно, с глубокой ненавистью к зажравшимся городским сказал Петюня, – Марфутку хоть пожалейте.
– Это как?
– С собой возьмите. Нам теперь всё равно с голоду пропадать. А она у вас разные штуки переймёт. Вам польза, и она сыта будет.
– Не-е-е-ет, – сейчас же заголосилаМарфутка.
– Да, – вскинулась Арлетта, – поедем с нами, тебе понравится.
– Не вздумай, – рявкнул Бенедикт, – самим есть нечего. Ну что за глупый дитя. То кошку возьми, то собачку, то больного-покалеченного. Всех мизерабль не подберёшь. Хватит с тебя.
Ночной брат ничего говорить не стал, только молча подтолкнул Арлетту к повозке. Арлетта послушалась. Ночных братьев злить нельзя. А то сделает, как сказал. Сам всех повесит. Марфутку первую.
Глава 12
Бенедикт стонал, охал и прямо сидеть не мог. Ночной брат поначалу действовал решительно и бодро: в повозку влез, вожжи в руки взял, чмокнул губами, приказывая Фердинанду ехать, да и повалился. Сознание потерял. С трудом оттащили его, кое-как уложили. Править пришлось Арлетте.
К счастью, Фердинанд старался поскорее убраться из нехорошего леса. Колёса мягко катились по заросшим травой старым колеям. Позади каркали вороны.
Поздним утром, уже под горячим солнцем, Арлетта дала коню передохнуть, попасла его как следует в чистом поле, где гулял лёгкий утренний ветер. Зевая, состряпала завтрак из уцелевших остатков ужина. Бенедикт отлежался, криво, согнувшись на один бок, уселся на козлах, покряхтывая, взял вожжи. Арлетте удалось соснуть, отдохнуть немного. После полудня въехали в небольшую, но живую деревню, купили у мужиков яиц, творога, полбуханки хлеба.
Лишь ночной брат снова лежал, как сломанный перш, ничего не хотел, даже не бредил. И с чего? Вроде не ранен. Арлетта, скрепя сердце, стараясь
