закряхтел, но покорно двинулся дальше. Догнавший их Фиделио приветствовал ночного брата радостным лаем. Арлетта чуть не плакала. Бенедикт жив. Все живы.
– А его не покусали? – поспешно спросила она, желая окончательно успокоиться.
– Нет. Порезали.
– Ох!
– Ерунда. Заживёт.
– Тебе легко говорить!
Арлетта не удержалась, всё-таки всхлипнула.
– Угу. А про меня спросить не хочешь?
– Так ты ж ночной брат. Чего тебе сделается-то. Шрамом больше, шрамом меньше.
– Это верно.
Непонятно так сказал, вроде с обидой. Или с угрозой. А может… Ну да, конечно. Его укусили. Всё, сейчас набросится. Прямо сзади, в шею вцепится.
– Оборотень! – вскрикнула она и попыталась ткнуть его локтем в живот, спихнуть с лошади.
– Да, – рыкнул на ухо ночной брат, – ты не видишь, а я весь в крови. И волчья шерсть на носу. И клыки. У-а-у-у.
Завыл он очень натурально, но Арлетте вдруг стало смешно.
– Дурак, – сказала она, пристраивая длинные неудобные костыли поперёк холки Фердинанда. – Как вы отбились?
– Кое-как, с грехом пополам. Беру свои слова назад. Драться ты умеешь.
– Это не драка была. Это танец.
– Угу. У одного грудная кость треснула, у второго челюсть на сторону. Кто научил? Бенедикт?
– Нет, – снизошла до рассказа польщённая Арлетта. – В Иберии, ну, где море тёплое, с нами ездили сёстры Фламелла, Розабелла и Изабелла. Иза была в Бенедикта влюблена. Или Роза? Я их всегда путала. Близнецы. Они даже пахли одинаково. А работали они так. Сперва вдвоём плясали. Поединок понарошку. Бенедикт говорил: «Манифик!» Красиво очень. А потом вызывали на настоящий поединок кого-нибудь из публики. Обещались поцеловать, если кто их побьёт. Поцелуй против денег. Только до поцелуя дело ни разу не дошло. Хоть Роза, хоть Иза в одиночку могли побить кого угодно. Не только деревенских увальней, но и хороших бойцов. Солдат там бывших или телохранителей. Это называется баллата. Баллата-спада, баллата-скольде, баллата-морте. Танец-меч, танец-щит, танец-смерть. Я так не могу. Всё-таки надо видеть, куда у тебя руки-ноги летят. Они для меня нарочно придумали баллата-
фуэте. Танец-кнут.
– Мощный кнут. Одна против шестерых стояла. Сама-то как?
– Ой, – опомнилась Арлетта, – это же… меня же… Меня укусили, – с трудом выговорила она, чуть не выронив костыли. Отчего-то враз ослабели руки. Её укусили. А ещё суетилась, выбиралась из леса. Ночного брата пугалась, дурочка! Теперь ей в лесу самое место. Сидеть в буреломе и выть на луну.
– Ты… – неуверенно сказала она, – ты ж к таким делам привычный.
– К каким?
– Ну, убить кого-то. Ты убей меня, если я превращаться начну. Чтоб Бенедикт не видел.
– Хорошо, – серьёзно пообещал ночной брат, наклонился, прошептал в самое ухо глухим загробным голосом: – Как начнёшь превращаться – сразу зарежу. Нож только заговорить
