недавно купленный меч в простых кожаных ножнах. Достав из ножен спату, дед протянул ее Марку.
– Убей их, – проговорил дед, концом меча указав на сидящих рабов.
– Зачем? – опешил Марк.
– Возьми и убей их, – повторил дед, протягивая юноше меч. – Воткнуть меч или ударить им человека в первый раз очень трудно, и, когда тебе это придётся делать в бою, ты можешь замешкаться. А то мгновение, которое ты потратишь на то, чтобы собраться с духом, будет стоить тебе жизни. Я не хочу, чтобы мой единственный внук погиб в первом бою.
Марк повернулся и, взяв спату, подошел к сидящим на земле рабам. Как и все римляне, особенно выросшие в сельской местности, он считал рабов чем-то вроде говорящих животных, отупевших от тяжелой однообразной работы и дурной пищи. Но когда Марк приблизился к рабам, мужчина поднял голову и посмотрел на юношу. И тот увидел глаза человека – два бесцветных, водянистых глаза, полных страдания и боли.
– Бей! – крик прозвучал, как удар бича.
Марк сделал шаг. Рабыня зачем-то поднялась, мужчина продолжал сидеть, отведя глаза от юноши и безучастно опустив голову.
– Бей! – крикнул дед, и Марк ударил.
Удар получился неуверенный, слабый. Острие спаты неглубоко вошло в отвислый, морщинистый живот женщины. Та вскрикнула неожиданно громко для столь истощенного тела. Мужчина мгновенно вскочил, словно крик женщины оживил его. Он бросился на юношу, вытянув вперед костлявые руки. Марк выдернул меч и отпрыгнул. Раб продолжал двигаться на него, вытянув вперед руки. И тут тело вспомнило уроки старого гладиатора. Марк сделал шаг влево, одновременно нанося удар, как учил его Дагон, – слева направо и снизу вверх. Клинок рассек мужчине горло, и тот упал на спину, залив плиты двора кровью. Женщина, зажимая руками рану, опустилась на плиты.
– Добей! – приказал подошедший дед, сухой, жилистой рукой указав на рабыню. Пересиливая какую-то странную слабость, Марк шагнул вперед и вонзил клинок в грудь женщины. Издав странный клокочущий звук, рабыня упала на спину.
– Теперь ты ударишь первым, – произнес Дагон, – и ударишь как положено.
На краю деревни передовой отряд догнал примпил Пантер. Поравнявшись с Марком, примпил придержал своего коня.
– Подожди, – обратился он к молодому трибуну, – надо осмотреться.
Всадники остановились. Деревня встречала их настороженной тишиной. Перед ними лежала узкая короткая улица, выходившая на небольшую площадь около колодца. За невысокими оградами виднелись небольшие домики с плоскими крышами, заставленными корзинами и высокогорлыми кувшинами. Людей видно не было. Только в крайнем дворе стоял тощий серенький ослик. Пантер достал свиток и развернул ситовник.
– Гивот, – сказал примпил, – если быстро напоим коней, и мулы под началом молодого аристократа поторопятся, то еще до полудня мы будем у Дровяных ворот Иерусалима.
– А если будем поить долго? – спросил Марк.
– Тогда
