найду тебя и убью. Шлюхи должны быть мертвы».
«Кто-то говорит, что вам просто не повезло, но я считаю, что только шлюхи дают в обоссанном туалете бара. Ты шлюха, Белинда».
«Умри».
«На самом деле, это недопустимая разница. Ей 18 вчера исполнилось. Она жертва и не понимает, что с ней произошло. Почему полиция не обращает на это внимание? Они должны это проверить. Надо создать петицию, чтобы его посадили».
«Простите, а когда он трахал ее, ей вообще было 18?»
«Всем буквально плевать на то, что очередной звездный мужик трахнул ребенка, все делают вид, будто ничего не произошло».
«Ее отец – его продюсер. У меня в голове не укладывается».
«Папашу посадить вместе с ним».
«Мда. Треш».
«Его надо отменить #ОтменитеТомасаМитчелла».
«Вместо того, чтобы на самом деле увидеть ужас ситуации, все обсуждают их порно. Поверить не могу».
«Растлитель должен сидеть в тюрьме».
«Он чей-то кумир. Его фанатки – молодые девочки. Они всегда будут на все согласны. А если она не первая? Пусть выскажутся другие жертвы. Он не должен быть на свободе, его нужно изолировать от детей».
«Таких нужно кастрировать».
«По ее лицу видно, что она ни черта не понимает. Она слишком глупа, чтобы понять».
Настроение просто ни к черту. Зря я зашла утром в интернет. Начитавшись комментариев и сообщений в социальных сетях, мне кажется, что весь мир против нас. Против меня и Тома. Оказывается, на него тоже льется тонна ненависти, просто я не замечала, слишком зациклившись на себе.
В интернете творился ад. Бум просмотров нашего порно закончился, но мы подогревали разговоры и сплетни фотографиями, каждый раз напоминая людям, откуда они о нас узнали.
Казалось, все до единого в этом мире посмотрели то злополучное видео. И если я была шлюха, то он насильник. Никто из нас не был хорошим, мы оба были плохими.
Меня ужасал масштаб травли. Тысячи людей, тысячи, обсуждали нас и писали комментарии, а особо жестокие слали сообщения лично.
От происходящего я чувствую страх и ненависть. Все эти люди ходят со мной по улице. Они обычные пешеходы, такие же, как я. Возможно, когда-то мы даже пересекались с ними.
Я едва удерживаюсь от желания относиться ко всем людям с предубеждением. Останавливаю себя, чтобы не желать им смерти в ответ.
«Нитл Граспер» сияют на ковровой дорожке перед театром, где скоро начнется презентация альбома. День должен был быть замечательным, но теперь я словно отравлена и не чувствую в себе сил улыбаться людям. Подав руку, охранник помогает мне выбраться из автомобиля, и я иду вслед за Томом.
На улице мороз, но на мне коротенькое кожаное платье, лямки которого тянутся к широкому ошейнику. На ногах высокие черные лакированные сапоги, и это все. На съемку отведено всего несколько минут – так что холод не должен стать помехой, но я почти сразу покрываюсь мурашками и начинаю трястись.
Взяв меня за талию, Том встает перед фотографами, а потом мы заходим в помещение.
В
