улыбка сбежала с лица Григория, потому что навстречу шли две женщины, очень похожие, только одна крашенная в рыжий цвет, а у другой были свои пегие жидкие волосы.
– Здрассти! – сказала рыжая. – Гуляете, значит? Развлекаетесь? Время приятно проводите?
Вторая дернула ее за рукав.
– Здравствуй, Маня, – сухо ответил Григорий.
– Я Таня! – Она агрессивно сделала шаг вперед. – Что, богатство память отшибло? Может, тебе по голове дать, чтобы мозги на место встали и ты наконец имя мое запомнил?
К чести Григория, он не испугался и не разозлился.
– Что это с ней? – спокойно спросил он вторую сестру. – Выпила с утра пораньше?
– Пойдем, Татьяна, – та потянула сестру за руку.
– И то правда, – согласилась сестра. – Нечего с ним разговаривать, такой же гад, как и тетка его. Яблочко от яблони недалеко падает. Уже девицу себе подклеил, рано радуешься!
– Остынь! – строго сказал Григорий. – Тетю еще не похоронили, а ты… А это, кстати, Ксения Голубева, приехала по приглашению Анны Ильиничны вчера и тетю в живых не застала.
– Это которая Голубева? – недоверчиво спросила Маня.
– Сводной сестры Николая Федоровича дочка. – Ксения улыбнулась довольно холодно.
– А, это Тонька-шалава! – противно рассмеялась вдруг Татьяна. – Маманька рассказывала, как переехали они с матерью к дяди-Колиному отцу, так все парни в деревне из-за нее передрались. Уж так хвостом крутила! Потом сбежала с заезжим художником каким-то… он все портреты ее в голом виде писал.
– Таня, идем! – Сестра настойчиво тянула ее в сторону. – Ну сколько можно…
– Да отстань ты, рот мне не затыкай! – Татьяна махнула рукой, и Ксения перехватила ее в воздухе.
И сжала вроде бы несильно, но лицо Татьяны побледнело и перекосилось от боли.
– Моя мать умерла, – медленно сказала Ксения, – так что придержи язык, не то руку лечить долго будешь.
И сжала сильнее, так что Татьяна стала белая от боли.
– Наша мать тоже умерла! – заторопилась Мария. – Что уж теперь считаться…
– Извините, – пробормотал Григорий, когда эти двое наконец пошли своей дорогой. – Никогда раньше Татьяну такой не видел. Правда, и не общался с ней до приезда тетки много лет.
– Не слишком приятная у вас родня, – согласилась Ксения.
Григорий привел ее в небольшое уютное заведение, которое традиционно для этого города называлось «Семеро козлят». Тут было попроще, чем в ресторане, интерьер тоже в русском духе, что искупалось незатейливым юмором.
На стойке бара стоял очень милый мультяшный козленок, приглашающий при желании опускать чаевые в деревянную бадейку рядом с ним.
Григорий с Ксенией сели в уголке под картиной местного художника, где коза с волком пили чай на уютной террасе довольно большого загородного дома, а козлята на лужайке готовились запускать ракету на Марс.
– Расскажите
