style="font-size:15px;"> Скрестив на груди руки, холодно взглянула на Петра.
Просто дыши.
– Что тебе надо?
– Юкико, – сказал гайдзин.
– Ее здесь нет.
– Да, – кивнул он. – Я знать. Но она неправильно.
– Неправильно?
– Да.
– Ты меня удивляешь, круглоглазый. Я считала тебя верным псом Юкико. Неужели у девчонки на коленях нет места и для тебя, и для ублюдков в ее животе? – Иногда слова резко срывались с ее губ, холодные и жестокие. Иногда она даже не знала, откуда они берутся.
Пётр покачал головой.
– Нет, про Гильдия Юкико говорит правду, и я думать, Каори знать. Но Юкико неправильно, говоря, Каори уродливая.
У Каори перехватило дыхание.
– Что ты сказал? – прошептала она.
Он указал на ее лицо.
– Красиво, – улыбнулся Пётр, а затем повернулся и посмотрел на деревню, на лес Йиши, на клубящиеся в небе грозовые тучи.
Казалось, он выжигал в воображении картину: море мертвых и вечнозеленых листьев, древние деревья, зазубренные пики гор, тянущиеся к гулкому небу над головой.
Наконец он решился и еще раз посмотрел на Каори, и от его улыбки все еще струился дымок с ароматом меда и корицы. Он протопал по доскам, направляясь к ней, наклонился, чтобы взять за руку.
И, глядя ей в глаза, когда Каори в замешательстве нахмурилась, поднес ее пальцы к губам.
– До свидания, прекрасная леди, – сказал он. – Надеяться вижу ее рядом. – Поморщившись, Пётр захромал прочь, поршни в сломанном колене шипели, тяжелый ботинок волочился по необработанным доскам.
Она молча смотрела ему вслед. Среди деревьев танцевал ветер, сильный порыв откинул челку с ее лица, вымокшего от дождя. Она потянулась к прядям растопыренными пальцами – теми самыми, которые Пётр только что прижимал к губам.
Это было так просто – взять и заправить волосы ей за уши, чтобы ветер и мир увидели уродливый шрам.
Надо было лишь взять и выдохнуть всю скопившуюся внутри нее мерзость, принять мир и дышать. И быть. Просто. И сложно – сложнее не бывает.
Она откинула челку.
А после сидела одна в темноте, глядя на остатки кострища, где когда-то горел огонь.
5
Пробуждение
Хана сжала руку брата, окутанную ароматом чистого дождя.
Брат и сестра сидели на деревянном настиле перед гостевым домом, свесив ноги с края. Хана посмотрела на зияющий внизу головокружительный провал. Ветер выл как раненый, дождь непрерывно барабанил, заглушая все звуки деревни.
В самом центре поселка происходил какой-то переполох, но Хана никак не могла заставить себя прислушаться и понять, что происходит. Она болтала и болтала ногами, позволяя слезам литься рекой, а страданию накатывать на нее ледяными, одинокими волнами.
Бедный Дакен…
Они
