поймал, падающую Ив на ходу.Тьма беспросветная! Она умирала…
С девчонкой на руках оказался возле шкафа. Достал нужную склянку.
Я сразу распознал признаки Легочной болезни, от которой страдал мой дед. Все служащие в доме знали, в каких углах находились спасительные пузырьки с дыхательным порошком.
Распылил лекарство возле бледного лица. С трудом сделала глубокий вдох и зашлась кашлем. На щеках появился лёгкий румянец.
Хвала Небесному! Жить будет.
Ещё немного и она сведёт меня с ума…во всех смыслах.
Сердце колотилось так, что отзывалось стуком в ушах. Уселся на пол, удерживая её голову на коленях. Гладил по шелковистым волосам, к которым мечтал прикоснуться всё это время. Трогал холодные щёки, говорил что-то невнятное, лишь бы пришла в себя.
От осознания ужаса возможной потери у меня свело дыхание, а сердце отозвалось острой болью.
Что, если бы я не нашёл порошок…?
Что, если бы…?
Во тьму подобные мысли.
Наконец, очнулась. Медленно открыла глаза, из которых прозрачными ручейками катились слёзы. Она всматривалась в моё лицо, будто видела впервые.
Мир словно специально остановился для нас. Замерли на время, как вырезанная из старого журнала фотография влюблённой парочки, прикреплённая к стене гвоздиком.
За эти два дня я превысил запас трогательных речей по отношению к одной девушке, свалившейся ко мне в руки. Причём в прямом смысле.
Сил не осталось что-то говорить, но мне пришлось рассказать о расследовании, о том, что нам придётся побыть вместе, даже если ей совсем не по душе.
Она молчала.
Хватит на сегодня испытаний. Подхватил на руки и отнёс в комнату. Мне вдруг подумалось: «Так и буду каждый вечер укладывать её в постель?»
В эту ночь спал маетно. Снились несвязные обрывки, из которых временами выныривал и погружался обратно. Лихорадило от холода. Даже одеяло из пуха горного Длинношерста не спасало от пронизывающего озноба. Проснулся. Первые блики светила окрасили комнату в розовый цвет, а тело скрутила болезненная судорога. Отборная ругань досталась моей подушке, но легче не становилось.
Потянулся к связнику и набрал Варда. Надеюсь, он не проклянёт меня за ранний звонок.
– Светлого утра, Горди… – не успел договорить, как по дому прошлась вибрация, а стены затрясло так, что они могли обрушиться в любой момент. – Какого…? – Только и успел отскочить в сторону, ваза из крелийского фарфора пролетела мимо, чудом не расколотив голову.
Гудящие устрашающие звуки доносились откуда-то из далека.
Что…? Оранжерея…?
Сорвался с места, собирая остатки силы. Вард что-то орал в связник, но смысл слов до меня не доходил. Бежал что есть мочи.
Отчётливый шум воды становился всё ближе и громче.
Безжизненная оранжерея утопала под проливными струями из старинной и прогнившей до дыр системы орошения.
Размытые
