Начертание, впрочем, искусное.
– Серебро, – сказала Сэммиш. – Видите, вон тускнеет у рукояти.
– Посеребрение. Почитай, совсем не держится, – презрительно бросил тот.
Это не было посеребрением.
Пожилой управлял гадальным салоном все года на памяти Сэммиш. Девушка могла быть его дочерью или любовницей – или еще кем похлеще. Пора Сэммиш забирать клинок обратно. Не нравилось ей, как старик его держал.
– Говоришь, он связан с убийством? – спросил тот.
– Не говорю. Может, и нет, не знаю, – ответила Сэммиш, избегая сталкиваться с ним взглядом. – Раньше им владел кто-то другой.
– А больше не владеет, – хихикнул старик. – В общем, ладно. Ковка хромает. Заточку вряд ли будет держать, но как реквизит сгодится, есть в нем своя притягательность. Могу дать восемь медяков. Не больше.
Сэммиш растерянно покачала головой. Старик понял это по-своему.
– Нечего привередничать, – сказал он. – Дам десять – ты мне нравишься, и Арнал много лет дешево точил мне ножи. Но услуга за услугу. Будешь должна мне в ответ.
– Я не ищу, кому его сбыть. – С этими словами Сэммиш быстро убрала назад ножны. – Я только хотела узнать, что вы о нем скажете.
– Скажу о нем – десять медяков, – ответил старик. – Чего такой, как ты, девчонке делать с этаким кинжалом? Не собралась ли ты часом заняться моим ремеслом? Потому как я такого не потерплю. У людей вроде нас своей гильдии нет, но это не значит, что ты можешь влезть в наше дело и все сойдет с рук.
Теперь он держал нож за рукоять. Не сказать, что грозил им, но все равно у Сэммиш стянуло горло. Ей не победить, если вдруг пожилой мужчина решится на потасовку. Или нажалуется Арналу, что тоже плохо. Ей самой очень-очень хотелось принять его предложение, какое ни есть невыгодное, лишь бы уйти. Не будь речь о кинжале Алис, так бы она, наверно, и сделала.
– Нож чужой, продать не могу, – сказала она через ком в горле. – Верните его мне.
Он помедлил.
– Серебреник?
– Давайте вы просто мне его отдадите. Пожалуйста, – сказала она, и тут девица-гадалка расхохоталась. Смех прозвучал до того внезапно, что Сэммиш подпрыгнула. Старик свирепо зарычал, но не на нее, а на другую. И швырнул кинжал на черный столик.
– Как знаешь, – бросил он. – Это не клинок, а фуфло, только резьба занятная. Желаю согреться им в старости. А мне давно пора работать.
И с отмашкой вышел из комнаты. Сердитые шаги пробарабанили по коридору, затем по лестнице, а Сэммиш поскорей загребла кинжал и сунула в ножны. От пожилого продолжало веять угрозой, даже в его отсутствие. Она собралась уходить, как вдруг заговорила гадалка:
– Не бери в голову. Он рассердился только потому, что почуял легкий навар. У него уже есть покупатель.
– Покупатель?
Гадалка подалась вперед, с истомой, как кошка.
– Некоторое время назад заявилась одна иностранка. Выспрашивала
