перед глазами. И легкая, незаметная доселе дрожь в ногах заставила присесть.
– Фу-у-у, – протянул, выдыхая. – И с чего? – спросил в никуда. Напряженная работа последних недель сказывалась незаметно и неожиданно подкрадывающейся усталостью. Саша много работал. И начинал думать о диссертации. А это, особенно для практикующего хирурга – серьезный шаг. Серьезный, ответственный и сложный.
Так его застал Игорь Маратович. В распахнутом халате, с испачканными руками, с небрежно сдвинутой на подбородок повязке.
– Чего сидишь, боец невидимого фронта?
– Замаялся я, Игорь Маратович, – поделился Курицин. С Игорем Маратовичем можно говорить по душам, не ожидая шутки с подвохом и цинизма на грани приличий. В ответ – слова поддержки, а в трудную минуту – добрый совет.
– Бывает, Саш, – согласился ведущий хирург. – Соберись. Кирилл Афанасьевич вызывает.
Хирург оживился. В глазах вспыхнули огоньки, притушенные усталостью. Он вскочил со стула, суетясь, будто опаздывал на экзамен.
– Что-то срочное? Мне еще одна операция.
«Знаю», – кивнул Игорь Маратович.
Через полчаса от усталости не осталось и следа. Он почти выбежал из кабинета, торопливые шаги срывались на трусцу. Несся по коридору, словно за спиной выросли крылья. В голове радостно бухала шальная мысль: «Неужели, правда… неужели правда…» Стать ведущим хирургом в его возрасте – Благодать Божья. И Сашка, окрыленный этой благодатью, летел, не разбирая дороги. Когда опомнился, стремительными шагами мерил тропинку парка, пьянея от счастья.
Не беда, что вопрос только рассматривается. Не беда, что эта должность еще светит Снегиреву. Добиться предложение – немалая заслуга. Полученная за реальную работу, за достижения. В груди громыхало, словно несся табун, везя душу в Рай.
Набрал телефон.
– Мама, ты не волнуйся… Мне должность ведущего хирурга предложили…
И спустя несколько минут.
– Папа, мне должность предложили…
Крепкая семья – не меньшая благодать, чем достойная должность. В Сашиной семье заслуги были общими, на части не делились. Каждый вкладывал часть души в дело. И части складывали успех, как мозаику из разрозненных кусков.
День пролетел на коротком дыхании. Вечером Саша переоделся, с легкой небрежностью поправляя несуществующие складки на выглаженной рубашке, глянул на франтовато выглядевшего мужчину в зеркале. Остался доволен. Машина уже ждала.
– Пап, я поведу.
– Сын, я очень за тебя рад, – сдержанно похвалил отец, когда они чинно подымались по лестнице домой.
Мама накрывала на стол. Уютное семейное торжество, которые любил Саша.
С детства он обожал семейные застолья. И дело не в изысканности блюд и возвышенности бесед, а тонкой атмосферы принятия, когда взрослые как бы говорят тебе: «Ты – такой же большой, как и мы», запускают в узкий, для избранных, круг, подрастающих детей. Он и старшая
