не походила она и на мать, портрет которой Рейн приметил в гостиной.
– Куда вы торопились, кира? Могу я проводить вас? – он галантно подал руку.
Эль потянулась в ответ, но пальцы у нее дрожали. Попалась, птичка. Рейн сжал мягкую ладошку и почувствовал отвращение. На словах каждый говорил о равенстве. Могла ли она заговорить с ним без всякого спора? Едва ли.
Девушка посмотрела куда-то за спину Рейна. Он обернулся. В зале появились картавая и постнолицый. Практик повторил:
– Могу я проводить вас?
– Здесь так душно, проводите меня до сада, кир, пожалуйста.
Они миновали гостиную, вышли. Эль странно держалась и все время поворачивалась боком. На улице Рейн поклонился еще раз:
– Я оставлю вас, кира. Хорошего вечера.
– Подождите, кир! – взмолилась Эль, протянула руку и тут же отдернула ее.
Рейн улыбнулся, словно сытый кот. Люди всегда делали шаг навстречу, стоило самому отступить. Аст вздохнул и медленно провел рукой по волосам.
– Осторожнее. Ты совсем не знаешь ее.
Рейн скосил глаза на демона. А что тут знать? Отец явно воспитывал Эль в строгости. Она пыталась следовать заветам Церкви, может быть, даже всерьез верила некоторым из них, но что-то – вернее кто-то, демоненок рядом, все-таки подталкивал ее думать своей головой хоть иногда. Хотя получалось это еще по-детски.
Клетку для такой построить несложно. Чуть-чуть благородства – пусть увидит, что практики на самом деле не те, какими их представляют. Чуть-чуть правды, надавить на жалость – все девчонки любят жалеть. Добавить каплю ярости и злобы – каждая втайне мечтает наставить на путь света. И показать свободу, конечно – это привяжет ее сильнее всех заветов Церкви. Тогда она расскажет все, что знает об отце и его приспешниках.
– Может быть, вы хотите потанцевать, кира? Давайте вернемся?
Эль с тоской посмотрела на дом.
– Я не могу.
– Почему же?
Девушка помедлила с ответом:
– Я задела свечу, и у меня на подоле дыра. Я не могу переодеться, у меня больше нет подходящих платьев.
Девушка повернулась, и Рейн увидел прожженную дыру на подоле. Так вот почему она так двигалась! Значит, у дочери главы Церкви было всего одно парадное платье? Вот же жадный старик!
– Я думаю, это поправимо. В саду никого не осталось. Подарите мне танец? – ноториэс поклонился, протягивая руку.
– Идиот, ты не танцевал уже восемь лет! – воскликнул Аст. Рейн старательно прятал смущение. В школе ежегодно устраивали бал, он знал несколько танцев, но школьные времена закончились давно, а мода с тех пор изменилась.
Смеясь, Эль вложила свои ладони в его. Она шагнула навстречу, и Рейн почувствовал запах сладостей: выпечки, корицы, карамели. Практик не сдержал улыбки: в детстве дома по праздникам пахло так же.
Музыка доносилась едва-едва, но это не мешало им. Девушка легко подпрыгнула, тряхнула головой и закружилась
