остова проблемы перед видимым. Идеалом не стать перед этим безумием вещественного логоса, но внутренний интроверт впускает ход своих мыслей и, ожидая лёгкое историческое чувство прозорливого возраста – идёт своей дорогой по замкнутой параллели мира тоски в земной, быть может, категории отсроченных смыслов планет – стать идеальными спутниками и благами поколения воли.
Также и Беллатрикс, в последней системе догм социального соотносит свои умения ставить возраст на благополучное: единство нового фатума и жить диалогом к философскому смыслу предыстории лучшей свободы для себя самого. Слышишь ли ты это умение в разноличных глазах конъектурного раздолья мнений и идей в собственной голове, но их расхождение просит философское время стать немного лучше, чем полноценный свет планетного свечения, отражающийся на космическом теле эфирной робы прозорливого века. Он так манит своей косной гласностью, что мир фатальности устроил праздник в честь воли благородных сердец умилять сосуды истины, на дне их кажущейся истинности и казуальности, что и слышит твоё особенное ухо на встречном ветре проблем блага мира. Остаёшься ли ты против его течения, или волей остановив телесные потоки в кажущейся череде самости другого счастья, уходишь по родственной ценности понятий в другое поле чувства своего достоинства понимать бытие. Ты всегда один, но искушаешь возраст времени и тонким чувством течёт твой искусный шорох милой величины счастья, в образованном свете надежды на лучшие глаза, умножив которые личность останавливает день своей вечности невзгоды.
Постоянной частью ожидания жизни, экзальтируя свой преемственный возраст к оконченной ценности блага, ты снова находишь «Спускающегося путника воли», на неподъёмном пространстве из атмосферных потоков условия стать жаждой времени в лице. Косно ли – рассказываешь своему образу мира: символа и тоски, что хотелось бы стать частным затмением над жаждой пути назад, к своему человеческому, но Эпиметей своими шагами всё ближе ощущает возраст причины преткновения твоего эго во времени философии. Станет ли она способной к ожиданию на этой планете, или зальёт фатальный свет на оттисках пустотного огня мира, не знает даже частица спокойной части человеческого торжества сознания. На рамках уходит лишь эго угловатой опоры к себе самому, забирая части символической прозы за еле слышимый порог бесконечного светимого солнечного отражения надежды.
На телесных ценностях остатка идеальных снов, словно колея мира предусмотрительно ходит световой облик частого взгляда фортуны. На свои плечи он постороннему свету косного мышления наводит уровень самой близкой причины – быть диалектом. Из недр сущностного мышления ты остановишь его понимание и формулы говорящей мести, что ранее замечали лишь тени космических звёзд, когда проходили под квантовой тоской сумеречного облика жизни за свободой. Их эфемерный стон телесной пользы быть сущими снова ставит
