проводить вас, мой дорогой друг.
К двери кабинета лорда Пембрука они шли вместе, не держась за руки, но едва ощутимо соприкасаясь рукавами платья и сюртука, что вызывало в груди трепет и только усиливало волнение. Впрочем, волнение это ощущалось приятным: казалось, они стоят на пороге невиданной, счастливой жизни.
До момента полного разочарования оставалось двадцать три минуты и ещё пара секунд.
Глава I. Фуррия Харрингтон
5 января 1813 года
Лондон, Англия
Сэр Уильям Вудвилл, пятый граф Кренберри, спрыгнул с подножки кареты и, небрежно кивнув слуге, двинулся дальше по подъездной дорожке. Освещённая газовыми фонарями, она прямо кричала о богатстве владельцев – вдовствующая герцогиня Сазерленд была одной из немногих, кто мог позволить себе подобного рода новаторство. Собственно, поэтому-то на праздник Двенадцатой ночи весь свет Лондона собирался в стенах именно её особняка. Каждый аристократ знал: если уж вам пришлось остаться в столице по окончании сезона, лучшего места, чтобы скоротать это тусклое время года, не найти.
– Милорд, – распорядитель бала разве что каблуками не щёлкнул, приветствуя Уильяма: вышколенная прислуга была ещё одной отличительной чертой Сазерлендов. Однако стоило отметить – за соблюдение всевозможных правил в этом доме платили сверх всякой меры.
Уильям знал о заведённых у Сазерлендов порядках не понаслышке: в детстве он провёл здесь несколько чудесных лет. Потом его отправили учиться – сначала в частную школу, затем в закрытый университет, из которого он вышел не ребёнком, но мужем. Не худшее место и способ, чтобы повзрослеть, и всё же в моменты ностальгии Уильям с нежностью вспоминал не продуваемое сквозняками общежитие и чрезмерные возлияния в компании друзей, а лондонский дом герцогини – или тётушки, как он порою ласково её называл.
– Ваше пальто, милорд.
Похоже, Уильям слишком долго молчал, наслаждаясь возможностью вновь взглянуть на почти родные пенаты. В противном случае распорядитель не стал бы навязываться, обращаясь к нему повторно.
– Да, конечно. – Уильям сбросил верхнюю одежду и протянул ожидавшему поблизости лакею. – Благодарю.
Распорядитель бала удовлетворённо кивнул, жестом приглашая проследовать далее. В обычный день он попросил бы у Уильяма визитку, чтобы должным образом представить его присутствующим, но сегодня это не требовалось. Поправив полумаску, неприятно давившую на переносицу, Уильям шагнул в зал – и застыл, как и многие до него.
Каждый раз герцогиня удивляла своих гостей так, что, казалось, повторить подобный эффект более не представится возможным. И каждый раз ей удавалось превзойти себя, при помощи искусных декораторов создав не убранство даже, а другой мир, кардинально отличный от того, что находился за дверями её роскошного поместья.
В честь бала-маскарада, посвящённого Двенадцатой ночи, герцогиня пошла не просто вопреки
