из далекой стаи Дикого ветра. И сразу было видно, что он здесь глава, альфа. Оборотень словно пропитался силой всего своего народа. Гордая осанка, величественный разворот плеч Серьезные, карие глаза такие темные, что издалека кажутся черными. Взгляд отчужденный, с врожденной надменностью и толикой высокомерия. Одежда на нем не яркая, пошита просто, но качество материи и хорошее шитье говорили о дороговизне и достатке. Такую народ с достатком покупает не на показ, а для удобства.
На соловом коне с бледно-желтой гривой ехал рыжий оборотень с зелеными глазами – Тумит Сэт, бета, правая рука и нареченный брат альфы Полная противоположность вожака. Его куртка расшита золотой тесьмой, сапоги привлекали взгляды сочно-красным цветом. Сразу становилось ясно, что это любитель всеобщего внимания. На лице ироничная полуулыбка, в глазах —жажда приключений. Тумит лениво оглядывал окрестности, вертя кудлатой головой, и со стороны могло показаться, что оборотень делает это от скуки. Только стая знала, что Тумит отбывает свою очередь дозорного.
Оба всадника были почти одного возраста: двадцати восьми лет один, второй чуть младше. Они встретились еще юными щенками и с тех пор объезжали Широкие земли в одной связке. К ним в компанию набились такие же отщепенцы, и теперь вся гурьба гордо именовала себя стаей Черного зверя.
Гелиодора разморила дневная осенняя теплынь, и он, убаюканный плавным шагом своего вороного, беспечно придремал. Конь почувствовал послабление и не преминул этим воспользоваться. Чуть притормозив, угольно-черный здоровяк пропустил вперед шедшего справа жеребца. Выгнув шею, словно змея, он резко укусил своего соседа за заднюю ляжку.
– Аа! – вскрикнул от неожиданности всадник, едва не вылетевший из седла, когда его конь после подлого нападения резко взбрыкнул и рванул в сторону, забыв о седоке.
Гелиодор сразу проснулся.
– Вот дрянная скотина! – закричал он на своего коня и дернул поводья.
– Он опять это сделал, – обиженно сообщил Тумит, возвращаясь на дорогу.
– Что поделаешь, такой характер, – вздохнул Гелиодор.
Его конь отличался от своих собратьев. К безупречно красивой внешности прилагался злобный и мстительный норов.
– Все потому, что других лошадей родили кобылицы, а твоего выплюнула сама бездна.
Вороной зыркнул на Тумита блестящими глазами и всхрапнул, будто давая понять, что запомнил и оскорбительные слова, и обидчика.
– Просто у Шторма слишком развито чувство справедливости. – вступился за свою скотинку Гел.
– Что справедливого в укусах исподтишка?
– Твой Колос не пропустил его при въезде в город, помнишь?
– И что?
– Он конь вожака и всегда должен идти первым.
Тумит зло сплюнул в дорожную пыль.
– Да он искусал уже весь табун. Будешь уверять, что его обидел каждый?
– Шторм как главный следит за порядком. Наверняка у него были на то причины.
– А
