почвы. Бесконечные ругательства, тычки, пинки и другие унижения… Я отбивалась, отворачивалась, но не могла это остановить – их было больше.
Когда я, зарёванная, с перепачканным лицом, вернулась домой в куртке с оторванными пуговицами, маме понадобились объяснения. Я сказала, что повздорила с одноклассниками. Она закричала на меня: «Что ты такого им сделала?» Грозилась, что пойдёт жаловаться в школу. А мне было страшно, что в глазах сверстников я стану стукачкой, и тогда они ещё сильнее будут меня ненавидеть, – и я убедила её, что учителя всё равно ни на что не влияют, за руку меня никто провожать не будет.
В итоге издевательства продолжались не один год. Я стала придумывать предлоги, чтобы задержаться в школе для дополнительных работ, на продлёнку. Иногда удавалось незаметно пробежать к дому обходной дорогой. Однажды, когда мне было не убежать, я повернулась к ним и предложила семечки, которые остались у меня в кармане. Мальчики не ожидали этого, но согласно протянули руку… Приняв от меня угощение, они уже не хотели драться, и мы даже вместе дошли до дома. Я очень радовалась, когда поняла, что могу откупиться от преследователей семечками.
Но травля была и в бассейне, где мы с Алёнкой и её свитой занимались в одной секции. Наши тренировки были очень интенсивными, потому что нас готовили в спортивный резерв. Алёнка всегда плыла первой, впереди колонны – так определялся ранжир по силе. Это подпитывало её чувство превосходства. Я же была четвёртой.
Тренер на каждом занятии клеила на тумбочку лист с заданием и напоминала, что нельзя останавливаться у бортика. Но когда она отлучалась, Алёнка делала что хотела, а потом врала, что задание выполнено. Вторая и третья девочки из колонны, её подружки, всегда были с ней заодно.
В тот день они втроём, как обычно в отсутствие тренера, выстроились у бортика вместо того, чтобы набирать дистанцию. И когда я, доплыв до них, оттолкнулась от стенки, идя на новый круг, меня схватили за ноги и стали топить. Я барахталась и боролась, очки налились моими слезами бессилия и обиды, и только тренер свистком прекратила неразбериху.
После этого я бросила плавание, несмотря на все уговоры Людмилы Степановны, которая возлагала на меня большие надежды и пророчила мне спортивные достижения. Она пришла ко мне домой и попросила объяснить причины ухода. Когда я рассказала ей о той ситуации, она ответила: «Да не обращай ты на них внимания, ты же единственная в группе, кто плавает на спине». Но у меня не было желания снова столкнуться с тем, что я пережила, а перейти в команду старших не могла из-за недостаточной физической подготовки.
Алёнка не отставала от меня. Дошло до того, что после уроков я обнаружила в гардеробе свою шубу изрезанной в лоскутки. С вещами, повторюсь, тогда было очень тяжело, и эту шубу мне сшила тётя Люба из маминой. Я не помню, как дошла домой, но убытки от моего положения становились всё серьёзнее.
