блаженстве, и наполняло чашу чувствами до состояния упоения и исступления. Я грустила, смеялась и разговаривала сама с собой. Часы пролетали незаметно, и меня часто вырывали из мечтаний.
Нахождение в изоляции среди книг вызывало привыкание. Сначала я выбирала ночные часы, когда все спали. Но меня тянуло в мир фантазий и воспоминаний, и я стала забегать чаще. Это не было самоистязанием. Это была просьба сердца, которое требовало не достающей ему реальности. Да, я подпустила другого к телу, но душа все еще принадлежала Максиму.
Однажды я взяла в руки блокнот, приходившийся мне литературным дневником, и начала писать. Стихи лились на бумагу сами. Слова шли из самой глубины сердца, и этот поток ничто не смогло бы остановить. Вообще поэзия – не мое. Я никогда не пробовала писать ничего, кроме сочинений на готовую тему, и то только начитавшись критической литературы, чтобы запастись нужными терминами.
Поэтому сейчас было неожиданно писать короткими фразами в строчке и переходить на следующую, подбирая рифму последних слов. Сейчас это не казалось чем-то сложным. Мысль формировалась где-то внутри, логично выстраивая предложение за предложением. Мне даже не приходилось ничего исправлять. Текст готовыми кусками ложился на чистый линованный лист.
Слезы притаились в горле, не давая выхода эмоциям, но строки плакали за меня…
Когда-нибудь мне станет легче –
Я выдохну, и горы с плеч.
Я обниму тебя покрепче
И дам слезам стечь.
Когда-нибудь мы будем вместе
В одном из тысячи миров,
Но я пока на чуждом месте
Среди пустых слов.
Ты мне прости мою ошибку –
Я, честно, не со зла,
Но право на твою улыбку
Я потеряла.
Когда-нибудь мне станет легче,
Но только не сейчас…
Дописав, я отложила ручку, оторвала лист и спрятала между страниц книги, которую хотела сегодня читать. Томик лег на стол, потому что мне срочно нужно было сбежать из этого уголка параллельной вселенной, иначе я могла схлопнуться от чувства вины, обрушившегося на меня так внезапно спустя столько времени.
Всю неделю я избегала этих дверей, помня и почти физически чувствуя, как меня зовут недописанные слова. Но настала пятница, и все ушли спать после совместного просмотра фильма. Мужа я тоже отправила, соврав, что приберусь на кухне. Мне действительно пришлось закинуть грязные тарелки в посудомойку, но мыслями я была уже далеко. Слова толпились на кончике языка и пускали корни в пальцы. Руки вибрировали от желания прикоснуться к ручке и бумаге, и это подгоняло мои движения.
Маленькими шагами тело понесло меня в библиотечный омут. Оказавшись на кресле рядом с журнальным столиком, я бросила взгляд в сторону книги. Больше руки мне не подчинялись. Они схватили старый томик, резким движением вытянули расписанный наполовину
