кто-то орет, я поглубже зарываюсь в одеяло.
– Можешь сделать потише? – раздается мамин шепот. Похоже, действие бесконечных таблеток сошло на нет. Похоже, их последний скандал сошел на нет. Я не открываю глаз и прикидываю, сколько сейчас времени.
– Прекрати, – говорит она. – Нет, просто сделай потише.
Папаша молчит.
– Вирджиния здесь.
– Спит она. – Он пьян. Язык не заплетается, но он, как всегда, шепелявит. Типа такой добродушный дядя, типа ему так весело, типа он клевый мужик и все вокруг для него друзья. Пока не скажут слова поперек.
– Прекрати, – повторяет она тише, будто уже сдается.
Представляю себе, как папаша попытается затащить ее к себе в кресло, начнет лапать, мять, обхватывать руками и ладонями запястья, ляжки, талию – будто щупальцами. Представляю себе, как мама сопротивляется, отстраняется, пытается улыбаться, смеяться, да ничего, я просто устала, ну отпусти.
– Спит, твою мать. – Уже во весь голос, будто меня ничем не разбудишь.
– Пошли в кровать. – Ей нужно его задобрить, а то развоняется.
– Мать твою, – говорит он.
Я стараюсь дышать ровно.
– Пошли, пусик, пошли спать.
– Отвали, а?
Я больше не жмурюсь – все слишком очевидно. Только лицо стараюсь не напрягать, чтобы не дергалось.
– Ну, пошли. – Умоляющим тоном.
Идите спать. Идите спать. Идите спать.
– Шэрон, заткнись и отвали от меня. Я вообще без понятия, чего ты, мать твою, тут торчишь. Вали, на хрен, дрыхнуть.
Я пытаюсь слушать телевизор, крики, треск, быстрое перепуганное дыхание, потому что знаю, что будет дальше, что сделает мама, что папаша заставит ее сделать, чего она делать не хочет, потому что я рядом, но сил сопротивляться у нее хватает вот на столечко, а мне теперь не пошевелиться, потому что тогда они поймут, что я все это время не спала. Вот я и лежу и пытаюсь слушать только телевизор, а не папашу, который развалился в шезлонге, и не маму, которая старается побыстрее и потише, но все равно не обходится без сопения, скрипа и вздохов, и вот наконец папаша кряхтит, мама кашляет, потом тихие шаги, потом негромкое похрапывание, а потом только крики, треск и быстрое перепуганное дыхание.
Двери хлопают вразнобой, сперва одна, потом другая. Входная дверь, гаражная. Обычное «до свиданья» папашиным басом. Мама уносится прочь на своем джипе – ей кажется, что в нем она выглядит круто.
Рука моя свисает с края дивана, длинная и бледная, синие вены невысохшей акварелью стекают к запястью. В окна, выходящие на север, льется свет, слабый и тусклый, в нем меня труднее увидеть.
Чувствую себя призраком. Типа, может, меня не существует. Все вокруг тихое, белое. Сажусь, выглядываю в окно. В окнах дома Поппи, за кизиловыми деревьями, колышутся тени.
Пишу ей сообщение – тишина.
Приходит сообщение
