пару минут открыл диалог с немкой-коллегой из соседнего филиала, с которой не так давно познакомился на курсах повышения квалификации, и стал набирать сообщение, разбавив его в конце горсткой смайликов.
Спустя пару минут телефон услужливо загудел, ответное сообщение не заставило себя ждать. Явно скучающая коллега оказалась не против пары предложенных пары коктейлей и настало время сборов.
Высокая, но при этом какая то угловатая, она не выглядела чересчур соблазнительно. Однако Дмитрия это в целом сейчас не сильно беспокоило. Бар был выбран неподалеку от дома, коктейли крепкие и с большим количеством сахара. Немка была недовольна офисом, местными швейцарцами и по всей видимости мужем, который вот уже несколько месяцев к ряду проводил в Южной Америке. На середине второго коктейля она начала невзначай прикасаться к его плечу, спустя еще четверть часа совсем не смутилась его ладони у себя на колене.
Алкоголь уже делал свое дело и последние сомнения Дмитрия в виде ее дурацкого смеха и нескладной фигуры его спутницы стали улетучиваться. Вызов такси и одобренное предложение попробовать у него дома разрекламированную коллекцию джинна стали логичным продолжением вечера.
Зайдя в номер им обоим уже стало не до изображения светской беседы и вечер принял то развитие, которое Дмитрий изначально себе желал.
Проснувшись спустя пару часов рядом с мирно посапывающей женщиной, Дмитрия привычно ощутил нотку отвращения и сожаления.
Он не любил спать рядом с кем то и предпочел бы вежливое прощание и поездку на такси домой. К сожаление сейчас они находились у него дома и отступать было некуда. Впереди ждал совместный завтрак с неловкими попытками не смотреть друг другу в глаза. Все это он относил к побочным эффектам разовых связей, когда за короткий момент удовольствия необходимо платить временем, чувством комфорта комфорта и сделкой с совестью.
Отбросив наконец безуспешные попытки провалиться в сон, Дмитрий открыл пересохшие глаза и уставился в белеющий над кроватью потолок. К сопению любовницы добавился гул старого холодильника, начавшего охлаждаться.
Заранее смирившись с очередным недосыпом, он продолжал отупленно вглядываться в потолок, погружаясь теперь уже не в сон, но в некое подобие медитационного транса.
Когда ему постепенно стало казаться что тени на потолке приходят в движение, ощущение отстранённости от происходящего усилилось настолько, что он едва ли мог пошевелить рукой. Тени ускорили свое движение, а в ушах появилось отдаленная мелодия. Тягучая и зловещая, она тем не менее казалась красивой и даже близкой, словно забытая колыбельная матери. Он не вслушивался в отдельные слова, хоть они и были явно на русском. Мелодия все приближалась и в какой то момент он понял что не желает ей сопротивляться и звуки находят отклик в его душе. В этот же момент тени начали наливаться краской, они больше не были бездумной игрой
