он говорит о работе, о своих внуках (я стала прабабушкой уже три раза), и думала, что у него все в порядке. Жизнь идет себе потихоньку своим чередом, без меня. Когда я положила трубку, она показалась мне ужасно тяжелой. Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, скудные и горькие, и в гневе их утерла. Не может быть и речи о том, чтобы заплакать. Я никогда не плачу.
Когда сиделка вкатила тележку с едой, я увидела, что это та, малышка. Я ее узнала, хотя она и была с другими волосами. Чудно´, если вдуматься, носить парик в таком возрасте. Впрочем, новая прическа мне больше нравится, так лицо помягче. Она была бы даже хорошенькой, если бы не была настолько тощей. Вообще-то Маргерит напоминает мне скорее не маргаритку, а стрелицию. Это очень яркий цветок на длинном стебле. Его еще называют «райской птицей», такой он красивый.
Малышка поставила поднос на прикроватный столик и пожелала мне приятного аппетита. Я буркнула под нос «спасибо» и тут же попрощалась, но она не сдвинулась с места. Посоветовала мне есть осторожно, суп горячий, и я поняла, что она не уходит, потому что хочет убедиться, что я стану есть. Я поднесла ложку ко рту, суп действительно был горячий и к тому же безвкусный, я невольно поморщилась.
– Пресно? Согласна, без соли отстой, – сказала она и, пробежав глазами мою карточку, сообщила: – Противопоказаний нет.
После чего порылась в недрах тележки и протянула мне пакетик соли – с таким видом, как будто вручает билет на гастрономический ужин.
– Я люблю, когда еще и с перцем, – проговорила я.
Не хотелось капризничать, но я всегда предпочитала острые блюда. Пряности и все, от чего щиплет в горле. Маргерит дала мне другой пакетик, и я почувствовала, что теперь обязана проглотить хотя бы несколько ложек. Малышка вроде осталась довольна. Возможно, она из тех, кто считает, что сытый желудок избавляет от печали.
– Вам не хочется спуститься в столовую к остальным?
Я положила ложку. Ей мало того, что я силой заталкиваю в себя пищу?
– Мне больше нравится одной, – буркнула я.
Она молча посмотрела на меня, как будто дожидаясь продолжения.
– О чем мне с ними разговаривать? – попыталась я придумать оправдание.
– Но ведь вы их даже не знаете!
– Директриса меня им представила – еще в первый день. Там один мужчина послал мне воздушный поцелуй.
Малышка прыснула, прикрыв рот рукой.
– Вы ему понравились, как круто!
Я надула губы. Можно было взглянуть на вещи и под таким углом. Девочка задумчиво разглядывала фотографию Репейника.
– Какой красивый у вас кот.
Она медленно прочитала вслух стихотворение, которое я переписала и повесила под фотографией.
Кончается год.
Уютно свернулась кошка
У меня на коленях…[5]
– Это хайку, – пояснила я.
Вид у Маргерит был мечтательный, и она, будто насквозь пропитавшись
Нацумэ Сосэки, перевод А. Долина.
