воедино, ушло время, хотя его итак не хватало. Мама была в отчаянии: она то плакала, то металась, то садилась за стол, подпирая лицо, и смотрела в никуда, то пыталась собирать мои вещи, то разбрасывала их, говоря, что никуда меня не отпустит, пусть лучше имперские солдаты убьют ее, ей без того уже проткнули сердце, так пусть сделают это физически.
В моей комнате мы были не одни. Эвон стоял у окна к нам спиной и смотрел в сад. Но он отсутствовал духом. Будто у окна застыл не он, а его призрак. С момента, как мы вошли в дом, он не произнес ни слова. Деньги лежали на полу посреди комнаты ‒ кучка монет в бордовом мешочке, к которой никто не желал прикасаться, будто она была тронута заразой.
Шивон остался внизу, и сквозь деревянное перекрытие пола отчетливо слышалось, как он возбужденно бубнит и мечется, как мерит шагами кухню, не зная, куда деть свои эмоции. Близнецы находились в своей комнате. Кажется, они спали, забывшись после пережитого.
Я перебросила через мамину голову руки с оковами и обняла ее. От этого жеста она горько заплакала и сжалась.
‒ О боги, Кейра. Какая боль! Я не переживу этого!
‒ Мама, послушай. Послушай меня, ‒ мягко и настойчиво говорила я. Она старалась успокоиться, но то и дело всхлипывала, пытаясь прекратить рыдания.
‒ Мама, не нужно хоронить меня раньше времени. Я пока не отправляюсь умирать. Я слышала, что сейчас далеко не всех зовущих высылают к границе на войну.
Мама застыла.
‒ Нет?
‒ До меня доходили слухи, что сейчас происходит нечто странное с Долиной теней, и всех зовущих сначала отправляют туда. Там же находится и место, где их проверяют и распределяют. Если они окажутся способными ‒ их не отправят к границам, а оставят там.
‒ Это правда? ‒ спросила она со слабым проблеском надежды.
Я отстранилась от нее и задумчиво ответила:
‒ Не знаю. Это слухи. Но с чего бы им взяться из ниоткуда?
Мама повернулась к окну.
‒ Эвон, ты слышал что-то об этом? ‒ спросила она, вытирая лицо ладонью. Ее глаза распухли от слез.
‒ Да.
Его голос звучал ужасно. Он был… никаким. Пустым, как оболочка.
‒ И что, Эвон? Что ты слышал об этом?
‒ То, что сказала Кейра. И больше ничего.
‒ О боги, это хотя бы дает мне надежду! ‒ мама положила ладонь себе на лоб, как делают, когда проверяют жар.
‒ По-твоему, Кейра, Долина теней лучше войны? ‒ тем же пустым голосом спросил Эвон. ‒ Там зовущие умирают не реже, чем у границ.
‒ Отчего? ‒ спросила я невольно.
‒ Не знаю.
Мы с мамой застыли, глядя на него.
‒ Эвон, не надо. Я пытаюсь найти в произошедшем хотя бы что-то хорошее.
Он повернулся так медленно, что это выглядело почти зловеще. Его лицо все еще было маской.
‒ В том, что произошло, нет ничего хорошего, Кейра. Ничего.
