про себя – ох уж эти женщины успела подвести! Улыбнулся:
– Ну, рассказывай, – сделал вид, что ничего не заметил.
Алла набрала в грудь побольше воздуха. Выпучив глаза, изобразила лицом крайнее возмущение, выдохнула:
– Знаете, сколько он денег упёр?.. У Катьки из шестнадцатой комнаты; у Юльки из двадцать восьмой; у Лизы из тридцать первой; даже у воспитательницы Ирины Петровны… – затараторила, перечисляя жертв воришки. – А ещё он в гости ходил…
– Подожди, подожди, – остановил её Антон, деловито спросил, – кражи зарегистрированы?
– Что?
– Ну, вы в милицию по поводу данных краж обращались?
Алла рассмеялась наивности сотрудника:
– Ха-ха! Зачем? Мы же не знали, кто воровал! А теперь – вот он! Арестовывайте!
Она села ровнее, выправив спину, закинула ногу за ногу. Но, увидев свой выставленный белый грязный кед, смутилась. Убрала ноги под стул:
– Можно закурить?
– Вообще-то я не курю, – Антон стал серьёзным, – да и тебе не надо.
Щёки девочки зарумянились:
– Да я… тоже, только так, балуюсь иногда на тусовках.
Антон сдержал улыбку. Положил локти на стол, приблизив лицо:
– Расскажи, как ты живёшь, чем занимаешься?
Алла замерла. Подозрительно посмотрела на оперативника и, что-то вспомнив, зарделась ещё сильнее. Залепетала:
– Я же к вам по делу, АнтОн БОрисОвич… – в памяти возникла «милая», мелодия колоколов…
Произнесла имя отчество как на приёме у логопеда – выделяя ударение, с тем же таинственным восторгом, как год назад.
И от этого странного произношения, наполненного детским благоговением, в глубине души Антона снова что-то затрепетало. Слова точно проникли под одежду, щекотали по коже. Вспомнилась прошлая встреча, прощание, выпавшая книжечка стихов. Отозвалось ощущением безрадостного детства, вожделением любви. Разлилось в душе жаром вспыхнувшего стыда. Будто без разрешения, попытался он незаметно приоткрыть ту далёкую захлопнутую в детстве дверь, но уже с внутренней стороны. Точно матери не было дома, и кто-то стучался, стучался, едва слышно… Он осторожно потеребил щеколду, чуть сдвинул её в сторону…
Чтобы скрыть смущение, Антон наклонился, распахнул дверцу тумбы стола, загремел ящиками, заглянул внутрь, пошебуршил, точно что-то искал. Достал лист бумаги и положил рядом ручку.
Сосредоточился, принял деловой вид, тихо сказал:
– Давай по порядку. Воровство – дело серьёзное. Буду вас всех допрашивать!
– А я-то здесь причём? – Алла вскинула брови.
– Ты же свидетель!..
– Я ничего не видела! – растерялась, сама непосредственность. Стала удивительно беспомощной, глаза расширились.
Антон рассмеялся:
– Раз ты что-то знаешь – значит, свидетель.
Сейчас мы это выясним! – он взял ручку и приготовился писать. –
