Парами. Незамедлительно подлетел официант. Поздоровавшись, он обменялся с клиентами репликами и умчался выполнять заказ.
– И ху из них есть ху? – посмотрел я вопросительно.
– Федяев поплотнее, с двойным подбородком, – Вадик начал натягивать пиджак, – ну а Стёпа рядом с ним, вот уж с кем встретиться здесь не хотелось бы.
– А те двое?
– Охрана. Куда же Федяев без телохранителей. У Измайлова моду взял. Андрюха, иди ко мне телохранителем. Или нет. Лучше день я тебя охраняю, день ты меня. Цирк будет, – он встал со своего места. – Ладно, пойду со Стёпой поздороваюсь. Этикет.
Украинец ушёл «прогибаться», а я в первый раз за сегодняшний вечер (до этого пил только шампанское) налил рюмку водки.
Вадик вернулся в хорошем настроении:
– Стёпа сегодня добрый. Они уже до этого где-то отдыхали. Про тебя, кстати, спрашивал: «Кто ты, да что ты?».
– Ты, разумеется, отрапортовал, как положено?
– Я сказал, что ты артист, – Вадик насадил на вилку жирный кусок мяса и подмигнул заговорщически, – поэт-песенник. Между прочим, у Стёпы в бардачке твоя кассета валяется. Я оставлял. Он любит такую музыку.
На эстраду поднялась смуглая, коротко стриженая певица. Пела на английском, закрыв глаза и ритмично покачивая бёдрами.
– А что, Стёпа твой с Федяевым давно знакомы?
– Не то чтобы давно… – Вадим наморщил лоб. – Видимо, Федяев Стёпе нужен зачем-то. Он, в принципе, просто так ничего не делает. Федяев – «карась жирный», известный коммерсант. Стёпа любит таких обхаживать. Вообще-то, Федяев с криминалом старается не якшаться, по крайней мере, публично. Имидж бережёт. Короче, не знаю…
Певица пела о любви. Во всяком случае, словосочетание «ай лав ю» прозвучало несколько раз. Красиво пела…
Через некоторое время моего товарища опять позвали за столик к «серьёзным людям». Вадик задержался там минут на двадцать. Назад пришёл в ещё более «приподнятом» настроении, видимо, «серьёзные люди» хорошо наливали. Не присаживаясь за столик, он наклонился ко мне и «выдал»:
– Тебя, это … Как бы … В общем, спеть просят.
– Что?
– Спеть просят, – Вадим произнёс это, как нечто само собой разумеющееся.
– Кто просит?
– Ну, как кто? – он обернулся в зал. – Сам знаешь.
– КупЫла мама конЫка, а конЫк без ноги, – я откинулся на спинку кресла и поднял глаза на посыльного. – А если не получится?
– Как хочешь… – Вадим выпрямился и пожал плечами, – скажу, что поэт-песенник объелся мороженного и осип.
Оркестр наигрывал джазовые композиции. Певичка ушла и больше не появлялась.
– Погоди. Что петь-то?
– Да на твоё усмотрение. Что самому больше нравится.
– А как я
