далеко-далеко.
– В тридевятое царство?
– Пожалуй, ещё дальше.
– Дальше не бывает, – ребёнок засмеялся. – Дальше только край света.
– Вот туда я и уеду.
– Как же ты будешь жить, если там самый край света?
– Я буду искать свою сказку.
– Сказки не бывают своими, сказки все общие. Если бы у всех были сказки, то их бы было слишком много.
– А их и так много. У каждого своя сказка. У тебя, у меня, у мамы и у всех других людей.
– И ты расскажешь мне свою сказку?
Я помолчал, некоторое время не отвечая на заданный вопрос. Рука Марины всё сильнее сжимала моё запястье. Рука была горячая и влажная. Рука выдавала эмоции, являясь барометром настроения.
– Расскажу, Ира. Обязательно расскажу, но только не сейчас.
– А когда?
– Когда ты очень, очень захочешь её услышать.
Марина встала и взяла дочку за оба мизинца.
– Пойдём к бабушке. Бабушка сегодня в гости звала.
Иринка слезла с дивана и серьёзным, взрослым голосом произнесла:
– Андрей, когда я вернусь, то очень, очень захочу услышать твою сказку.
– Хорошо. Обещаю, что она будет интересной.
Они вышли из квартиры, а я снял телефонную трубку и набрал номер с визитки, которую мне вчера сунул по-пьяни Федяев.
Трубку сняла секретарь:
– Господина Федяева, если можно.
– Кто его спрашивает?
Назвался. Через несколько секунд услышал:
– Да?
– Господин Федяев?
– Ну, говорите, говорите.
Ещё раз назвался:
– Вы вчера, в ресторане свою визитку оставили. Просили позвонить.
Он долго пытался вспомнить, наконец, произнёс:
– А, ну да, помню, конечно. Хотел что-нибудь?
– Мы же встретиться собирались, вопрос один обсудить.
– Да? – пауза… – Сегодня я не могу. Давай завтра, с утра, в моём офисе. Хорошо?
– Хорошо.
– Адрес на визитке записан. Ну, до встречи, – и Фёдор Степанович положил трубку.
Отошёл от телефона и услышал, как вновь скрипнула входная дверь. Вернулась Марина.
– Отвела ребёнка?
– Отвела, – женщина вплотную приблизилась ко мне.
– А зачем? – мои руки обняли её талию.
– Понятия не имею.
– Зато я знаю, – и, прижав к себе, впился в зовущие желанием губы.
Крик вырвался на свободу. Глаза налились помешательством. Два тела, бессильные доползти до спальни, упали на диван и забились в конвульсиях. Звериное чувство стонущей плетью стегало рвущиеся на части куски плоти, доставляя обоим грязное наслаждение. Вторая половина утреннего триллера.
