другой день к вечеру заявился к Матвею батюшка, Иван Федорович:
– Куда ж тебя?..
– На Кавказскую Линию.
– Кого ж сменяете?
– Каршина… Еще кого-то…
Видно было, что батюшка и сам все прекрасно знает, а пришел со своеобразным экзаменом. Упустил он время, не проводил сына в первый раз на службу, тот сам к нему заявился, теперь вот наверстывал. В разговоре намекнул, что это он упросил Дмитрия Иловайского, ходившего на Кавказскую линию походным атаманом во главе трех донских полков, взять Матвея полковником.
– Твой полк, самого Иловайского и Василия Орлова. Подходящая компания, казаки надежные…
– Ладно уж. Как-нибудь…
– Не «как-нибудь»! Ты гляди, Матвей, тебе раз повезло, другой раз так не повезет. Тут служить надо будет. Тебя и так молодостью попрекают…
– Хорошая молодость! Вон Степан Кутейников с полком на Кагальник идет, а ему сколько? Восемнадцать лет! А мне, слава Богу, уж под тридцать.
– Так то Кутейников. Ты не равняй… Там он всю черкасню с собой собирает, Луковкина, сопляка… Других…
Понятно. Каждый метит на самый верх и загодя собирает команду, с малых лет будет тащить верных ребят, представлять к чинам, чтоб сплотились они вокруг него, зависимые и благодарные, чтоб поддержали в нужную минуту.
– Ты-то кого берешь? Список есть? Или не подобрал еще чиновников?
– Вот он.
– Данила Арехов… Это хорошо, – вчитывался батюшка. – А что Кошкина не взял?
– Его сам Иловайский хорунжим берет.
– А-а… Ну, Иловайский знает дело… А это кто? Мержанов? Он сроду на службе не был, а ты его зауряд-есаулом берешь? Ни сноровки, ни опыта…
– Зато деньги большие есть, – ухмыльнулся Матвей.
Алексей Мержанов, сын грека, служившего на таможне, в формируемом полку Матвея Платова был самым грамотным, знал три языка – русский, греческий, французский, – русскую грамоту, а кроме нее арифметику и географию. Двадцать один год, на службе ни разу не был, но Матвей брал его на вакансию есаула, рассчитывая на мержановские неправедные деньги в трудную для хозяйственной жизни полка минуту[62].
– Кто там еще? Еким Карпов… Васька Герцов… Оболтусы, им лет по семнадцать-восемнадцать. Их тоже в есаулы хочешь? Ежов… Этот постарше…
– Всё в наших руках, – усмехался Матвей. – Давай Петьку ко мне в полк запишем, я его тоже в есаулы выведу.
Петька, младший из братьев, подрос уже, надо было его пристраивать.
– Я его в полк к Ивану Янову сотником записал, – не отрывая глаз от списка, ответил Иван Федорович.
– Вот видишь, ты четырнадцатилетнего сотником записал, а мои, Карпов и Герцов, старше, – усмехался младший Платов. – А что не ко мне? Что Янов – на Кубань, что я – на Кавказ…
– С Яновым надежнее, – поднял глаза Иван Фёдорович и своей усмешкой сбил усмешку Матвея. –
Неказак Мержанов мог бы пройти в полковые есаулы с согласия Круга казачьего полка. До царствования Павла это практиковалось.
