– Юля шла с ними под руку – и нас осталось человек десять.Мы направились по единственной дороге, что шла у подножия кряжа, потом сворачивала к реке, за которой тянулось большое совхозное поле, и только затем начинались какие-то постройки и жилые дома.
Я, наконец-то, оказался рядом, и Юля, разгоряченная ходьбой, стрельнула глазками из-за поднятого воротника.
– А чего Ленка не пошла? – спросил я, чтоб как-то начать разговор.
– Сказала, что сорвала горло, пока готовилась к «Огоньку».
– Да? А я что-то не заметил.
– Ну, это не показатель – ты вообще многого не замечаешь, – сказала весело она. – Можно тебя под руку взять, а то я боюсь снова ногу подвернуть.
Я ничего не ответил – мне просто сдавило дыхание, а она уже обхватила мою руку. Впереди и сзади шли одноклассники, но ничего необычного в этом не увидели.
Юля крепко держалась за меня, потому что, действительно, подвернула ногу, чего я не заметил (тут она была права).
Мы шли и болтали по душам. Я спросил, где же ее звезда, и она махнула рукою в правую часть неба:
– Там. Но я не хочу останавливаться.
Потом мы разговорились, что будем делать после школы.
– Я не знаю, – сказала Юля. – Сначала институт, а там видно будет.
– А я хочу в Антарктиду, но сначала, скорее всего, поеду на комсомольскую стройку.
Юля усмехнулась и сказала с какой-то новой ноткой:
– Кто же тебе рубашки будет стирать?
«Ты! Ты!» – орал во мне внутренний голос. А «внешний» отвечал:
– Ты знаешь, мне становится интересно, только когда трудно – это меня «заводит»…
– Интересно… Я над этим не думала, но у меня не так,– сказала Юля.
Ребята впереди о чем-то спорили. По Мишкиным крикам я понял – о Высоцком. Они путали слова песни о группе «Центр». Наконец, Мишкин рык разорвал ночную тишину:
Солдат всегда здоров,
Солдат на все готов…
И мы, конечно, подхватили:
И пыль, как из ковров,
Мы выбиваем из дорог.
И не остановиться,
И не сменить ноги –
Сияют наши лица,
Сверкают сапоги.
Наши голоса звучали так, что подняли даже собак из оставшегося за спиной поселка. Я, хотя и фальшивил, но старался от всей души, а Юля заливалась хохотом. Чем-то ее смех напоминал ту сцену в классе после турслета… Правда, теперь у нас были разные «партии».
Я старался идти маршем, в такт песне, а Юля, естественно, не могла и не хотела, цепко держась за меня. После слов «уставшие и хмурые вернемся по домам»я наклонился к ней и прогорланил:
Невесты чернокурые
Наградой будут нам!
Она расхохоталась и «наградила» меня тумаком по спине.
Так
