переночевать у нее. Я стояла на своем. Мне надоело, что люди постоянно пытаются спровадить меня из этого дома. Сначала мои родители, а точнее мать, а теперь какой-то больной ублюдок, которому нравится играть в прятки.
Мне страшно, но еще я и глупая.
Так что я не уйду.
Честно говоря, я даже удивилась, что Дайя осталась в поместье. Ее глаза были все время растерянными, и она, наверное, несколько тысяч раз произнесла фразу: «Что это был за шум?» – но больше никаких инцидентов не было.
А теперь она медлит у моей двери, отказываясь оставлять меня здесь одну.
– Давай я останусь? – повторяет она в миллионный раз.
– Нет. Я не стану подвергать тебя опасности.
Она щелкает пальцами, в ее зеленых глазах вспыхивает гнев.
– Вот видишь! В этом и гребаная проблема! Если ты думаешь, что я буду в опасности здесь, то не значит ли это, что ты тоже рискуешь? – я открываю рот, чтобы ответить, но она меня перебивает. – А ты рискуешь! Ты тоже в опасности, Адди. Зачем тебе оставаться здесь?
Я вздыхаю и провожу рукой по лицу, все больше расстраиваясь. Это не вина Дайи. Если бы мы поменялись местами, я бы тоже сходила с ума и сомневалась в ее здравомыслии.
Но я отказываюсь убегать. Я не могу это объяснить, но мне кажется, что так я позволю ему победить. Я вернулась в поместье Парсонс всего неделю назад, а меня уже пытаются прогнать из него.
Я не могу объяснить, почему чувствую такую потребность остаться здесь. Испытать этого загадочного типа, бросить ему вызов и показать, что я его не боюсь.
Хотя это большая, черт побери, ложь. Я пребываю в полнейшем ужасе. Однако я очень упряма. И, как уже выяснилось, в такой же степени глупа. Но прямо сейчас я не могу найти в себе силы переживать об этом.
Спросите меня чуть позже, когда он будет стоять над моей кроватью и смотреть, как я сплю, уверена, я буду ощущать себя иначе.
– Со мной все будет в порядке, Дайя. Обещаю. Я сплю с разделочным ножом под подушкой. И если понадобится, забаррикадируюсь в спальне. Кто знает, вдруг он вообще не вернется?
Аргументы слабоваты, но, думаю, в данный момент я даже не пытаюсь. Черт возьми, я не уйду отсюда.
И почему это, находясь в общественных местах или на публике, мне хочется поджечь себя, но когда кто-то вламывается в мой дом, я чувствую себя достаточно храброй, чтобы оставаться в нем?
На мой взгляд, это тоже нелогично.
– Я не чувствую себя нормально, бросая тебя здесь. Если ты умрешь, вся моя жизнь будет разрушена. Я буду страдать, изводя себя вопросами «а что, если…», – со всей драматичностью, которую она позаимствовала в театральных постановках, Дайя смотрит в потолок и задумчиво кладет палец на подбородок. – Осталась бы она жива, если бы я просто выволокла эту суку из дома за волосы? – спрашивает она капризным голосом, высмеивая свое возможное будущее «я» и меня.
Я хмурюсь. Я бы предпочла, чтобы меня не таскали за волосы. Мне потребовалось слишком много времени,
