ты с бабами обнимаешься прямо на глазах у восхищённой публики? Но рот я всё-таки закрываю и так, сосредоточившись на рабочих моментах, мы едем на Старую площадь.
– Можно уже говорить? Это очень рабочий момент, – подаю я голос, когда мы подъезжаем к администрации.
– Можно, – угрюмо соглашается Роман.
– Надо как можно скорее лететь домой. Если сейчас проблемы с забастовщиками не решить, потом только хуже будет.
– Я скажу тебе, что надо делать. Нужно как можно скорее закрыть вопросы здесь. И сейчас мы с тобой этим займёмся. А потом уже остальные проблемы разрешатся сами собой. Ты помнишь свою задачу?
Я ничего не отвечаю, только смотрю на него пылающим взглядом.
– Вот и молодец. Пойдём, сделаем это!
Совещание в администрации длится бесконечно долго. Время еле тянется, зачитываются нудные доклады, написанные казённым языком. Стоило вообще ради всего этого лететь сюда? Вернее, ради Назарова. А он нервно ёрзает на стуле и то и дело бросает недовольные взгляды на Романа. Тот не реагирует и выглядит абсолютно спокойно…
Слово предоставляют Протокову. Он тоже долго и нудно зачитывает по бумажке, особое внимание уделяя нашему региону, говорит о том что недопустимо в текущей ситуации проводить сокращение рабочих мест и указывает наше предприятие как печальный пример хищнического отношения к бизнесу.
– Дарья Андреевна, как новый директор, объясните, пожалуйста, как затеянная вами оптимизация согласуется с последними указами президента об увеличении числа рабочих мест.
Я краснею и включаю микрофон.
– В настоящее время мы заканчиваем проведение подготовительных работ по наращиванию мощностей для производства мебельной панели.
– Ну вы, пожалуйста, не юлите. Панель вы наращиваете, а мебельные комплекты полностью закрываете. Так скажите, сколько человек будет сокращено по итогам вашей оптимизации?
Протоков выставляет меня алчной капиталисткой и, практически, палачом трудового народа. В конце концов он спрашивает:
– Скажите, положа руку на сердце, как лично вы думаете, было бы лучше для завода сохранить производство мебельных комплектов?
Конечно, да. Ещё как! Я не просто думаю так, я в этом абсолютно уверена. Это было бы лучше не только для людей, но и для бизнеса. Потребовало бы больше инвестиций, но результат был бы несоизмеримо больший. Я поворачиваюсь и смотрю на Рыкова. Он, как ни в чём не бывало, перебирает бумаги.
И что мне делать? Как выбрать между ним и убеждениями? Скажи я то, что думаю, и это будет означать предательство, а я не хочу его предавать. Но и тех, кто сейчас отчаянно бунтует на заводе, зная что завтра не сможет найти работу, я тоже предавать не желаю. Ну вот, и ты мне устроил цугцванг, Рома. Только ты терял деньги, а я должна потерять сердце… Что же оно так ноет…
– Я полагаю… – я прикусываю губу, – что сейчас… мы движемся в единственно возможном и верном направлении. Только панели могут спасти завод и стабилизировать ситуацию. Так что, мы всё делаем
