я шлюха. Теперь, таким как мы, открыт Новый свет. И мы туда подадимся с этим золотом.
– Лучше возьмём переводной вексель, моя дорогая. Здесь есть толковый еврей-банкир, а его братец живет в Новом Амстердаме. Всё сделаем чисто и безопасно.
– Ты у меня такой умный....
***
Тюремная камера, вовсе не очень хорошее место для дворянина, пускай и пирата, как размышлял ван Муш, лёжа на матрасе, набитом травой. Маленькое окошко забранное толстыми железными прутьями , пропускало немного света, ну а кандалы на руках и ногах, способствовали философскому настрою ума.
– В конце концов, – говорил сам себе пират,– каждые человек находится в тюрьме. Собственных ограничений, страхов. Я же, был лишён таких умонастроений. И, следовательно, я даже в тюрьме абсолютно свободен! – уже крикнул он.
Что было неплохо, в камере нахохлился только он один, и не надо было пытаться общаться с каким- о незнакомцем, вероятно, абсолютно неприятным. Но иут, прервав такие мысли, железная верь открылась, и камеру вошли двое, одетых очень богато.
– О, господа? Да неужто вас поместили в это узилище? – спросил пират.
– Нет, Питер ван Муш. Мы здесь по собственной воле.
– Да неужто? Не очень понимаю столь возвышенную речь, подзабыл всё… Это не сад с яблоневыми деревьями, а тюрьма.
– Прекрасно, что вы не теряете чувства юмора и здесь. Вы знаете, что вас казнят через неделю? И не здесь, а в Англии, как разбойника? Четвертуют, кажется? Я не ошибся?– спросил один у другого.
– Точно так, – продолжил другой, – или, вы согласитесь на трудную работу и будете богато вознаграждены. Да и дело не очень трудное. Кстати, вы театр любите? – и отчего- то незнакомец рассмеялся.
– Верните десять тысяч венецианских дукатов, их у меня украли, – припомнил капитан, – для начала. А потом, поговорим.
– Получите. И много больше… Вы должны будете в течении полугода изображать на верфи царя Московии. Дело нелёгкое, но и вознаграждение станет потрясающим. Ну, собственно, вам и терять больше нечего, а получить вы сможете очень много. К тому же вы явный авантюрист, и сможете, если ваши таланты не переоценены, стать равным Кару Великому.
– Чего? – рассмеялся ван Муш, – господа, разве это карнавал? А в нём я участвую в роли Пьеро? Или, быть может, Арлекина? Хорошо, что не Мальвины!
– Чертовски, чертовски остроумно, – согласился другой, и промокнул батистовым платочком свои глаза.
Оба гостя рассмеялись, или быть может, не гостя, а истинных хозяина этой тюрьмы. Один из них, в припадке хохота, даже хлопнул другого по плечу. Но затем поспешно поправил кружева своих манжетов. Любовно так и внимательно.
– Главное, Питер, это не стать бедным Йориком из пьесы, – вставил свою мысль один из гостей, – глупо, в самом деле, стать экспонатом кунсткамеры. А то вашу голову погрузят в банку со спиртом, и станут показывать разным простофилям за пару медяков.
Осуждённый присел, и кажется, был совершенно ошарашен
