группы все песни хороши…
Вдруг с улицы донеслось:
– Нирвана – это один из ликов маразма. А сколько ликов у маразма? Кто мне может ответить на мой вопрос? Кто? Хотя, может, достаточно посмотреть вокруг, взглянуть в лица здешние-местные, – крикнул скандально известный Мунк, и тема в беседе доктора Наполеона и Эмби сразу сменилась.
– Действительно, сколько ликов у маразма, доктор? Или поиск смысла в только что услышанном нами подобен поиску капитана Немо на дне морском, ибо он никогда там не обитал по той простой причине, что с рождения и до смерти являлся героем романа Жюль Верна и больше ничего?
– Может быть, и так. Но не стоит забывать, что не все дно океана еще исследовано. И в мире столько нераскрытых тайн. Мир прекрасен!
– Да, да, вы правы. Я очень люблю, когда вы мне рассказываете о мире, о том, что не любить мир невозможно. Есть прекрасная песня по поводу мира и восприятия мира таким, каков он есть: «Я люблю этот звездный мир, Хоть его и не понять» [11].
– Правильно. Полностью постигнуть мир невозможно.
– Как невозможно и не любить его.
– А есть связь между невозможностью постижения мира и невозможностью нелюбви к нему?
– Я думаю, есть: может быть, постигнув полностью мир, мы его не просто будем любить, а обожать.
Опять уличный крик Мунка вмешался в разговор:
– Нирвана – обратная сторона маразма! Маразм – вот обратная сторона нирваны!
– Мне жаль Мунка, – сказал Эмби. – Зачем его перевели из отделения «Конверты» в «Цветы»?
– Мунк не опасен. А его крики? Разве они не забавны? Тем более вы же знаете, что в Шизо не менее демократично, чем в древних Афинах. Некоторые врачи находят сходство этого больного с Диогеном [12]. Когда Мунк был в «Конвертах», он любил ходить по отделению со спичкой и спрашивать у всех: «Есть ли у вас коробок? – а когда отвечали, что нет, Мунк говорил: Тогда почешите кому-нибудь лобок».
– Глупо.
– Причем очень, – сказала доктор Наполеон. – Но после, он извинялся и вставал на колени перед человеком без коробка. И говорил: «Это значит, что у вас нет возможности зажечь огонь» – и, попросив прощение, целовал человека без коробка в больничные тапочки.
– Он религиозен?
– По-своему Мунк глубоко религиозный человек. И он очень утончен. Его утонченность открывается далеко не сразу. Он хранит ее от любопытных и жадных взглядов некоторых.
– Не знаю, но он так страшно кричит.
– Ничего страшного. Пусть делится своими переживаниями с окружающей его действительностью. Может, он примет ее, как и она его.
А теперь о вас. Принимайте лекарства как и раньше. Пока я не вижу смысла убавлять или прибавлять.
– Большое спасибо, доктор Наполеон. Искренне вам благодарен.
– А я вам. Чувствуйте себя хорошо. Во всяком случае неплохо!
9. Верь в удачу, и она тебе улыбнется обворожительной улыбкой
Ржевский
