сыпать? – спросила Истина.
– То клетку грызть начнут.
– А как прогрызут?
– Так улетят. Путь к свободе часто лежит через адский труд, – сказал редактор и выдал Ржевскому чек на скромную сумму.
Выйдя на улицу, Ржевский и Истина направились в маленькое уютное кафе с приятной музыкой. Там можно было послушать и последние песни любимого Ржевским Арнольда Дезодоранта, и церковно-приходскую музыку, от которой Истина была без ума.
Кафе «Вкус Меда С Содой» было открыто и безлюдно. Официант Шашлык сразу узнал Ржевского.
– Привет, поэт, – сказал он.
– Привет, Шашлык. Знакомься, это Истина – моя любовь.
– Очень приятно, – сказал Шашлык. – Садитесь за красный столик в углу. Самое уютное и укромное место. Если вы не будете сами себе мешать, то вам там мешать никто не будет.
Влюбленные заказали разное. Истина заказала шоколадный торт с ягодками вишни, малины, клубники, земляники и шоко-моко-крем-брюле, а Ржевский – пирог из соленых огурцов с картофельной начинкой, три яйца с горчичным повидлом и пивной кисель. Официант Шашлык был одним из самых проворных официантов в городе Шизо, поэтому минут через десять пир стоял горой. Но не самой высокой в мире, потому что Эльбрус в Тибете, и где-то в тех краях Шамбала [18]. Где ты, Шамбала?
Влюбленные ели, пили и разговаривали.
– Какое приятное ощущение, когда тебя признают, когда к тебе относятся как к тому, кем ты, собственно, и являешься. Отношение к поэту должно быть бережным. Как сказал всеми гонимый и всеми ранимый поэт Чилен Хуев: «Уважайте поэта, даже если Хуев его имя», – сказал Ржевский.
– Ты же помнишь, что сказал редактор, – мода, новый корм. Когда-то все было по-другому. И поэты были уважаемы. Сейчас поэзия не так важна. Многим она скучна вместе с ее творцами-жрецами. А может, так было всегда, да нас не было тогда?
– Может. Давай спросим Шашлыка.
Ржевский позвал официанта.
– Шашлык, ты давно читал стихи? – спросил Ржевский.
– Я их не люблю.
– Ты их вообще не читал?
– Когда-то в детстве, в школе.
– А после?
– Лишь в каком-то общественном туалете прочел чего-то типа: «Незнакомец, незнакомец, Как живете? Как дела?…» Я сидел довольно долго – вообще люблю посидеть в туалете, передохнуть, так сказать. И вот запомнил.
– А больше не читал? У тебя даже нет любимого поэта?
– В школе я стихи ненавидел. А вот после школы это и был единственный стих, который я прочитал в общественном туалете. Может, поэт, написавший его, и есть мой любимый поэт?
15. Вечность – единственное мерило, которым и стоит пользоваться во всех без исключения случаях
Улицы старого Шизо. Древние никому не интересные постройки, нередко облюбованные нищими, кошками и мышками. Их нельзя было назвать трущобами, по ним ходили вполне приличные люди, но они не были теми уютными домами, которыми изобиловал новый
