Густые перья покрыли всё тело, и сделалось тепло, почти жарко.
Как только отрос хвост, он поднял рюкзак с асфальта – ловко подцепил клювом сразу обе лямки – и взлетел почти без разгона.
Глава 4
По ту сторону
Речной трамвайчик привёз их в Китай-город. Тротуары, к которым из воды вели склизкие ступени, были вымощены брусчаткой. Через канал – от дома до дома – перекинуты красно-золотые ворота с тремя черепичными крышами, скаты которых загнуты наверх. На кончиках крыш щерились драконы, улыбались толстогубые рыбы.
Керамические коты в витринах монотонно махали лапами, красные бумажные фонарики мигали, как ёлочные гирлянды. Старик с мальчиком свернули вправо, вглубь: воздух тут был плотным из-за запахов еды, за заляпанным стеклом на крюках висели копчёные утиные туши, коричневые и пупырчатые. Цабран услышал рычание. Оно шло из-под пола каморки. Это урчал желудок его огромного тела. «Я голоден, – догадался он и сразу же подумал: – Вот бы упасть в обморок на улице! Это привлечёт внимание!»
– Надо тебя покормить. – Старик будто прочитал его мысли. А может, в животе бурлило слишком громко.
Он сел по-турецки, прислонился к замызганной стене какой-то забегаловки. Достал из шальвар голубое блюдце с отколотым краем. Покопался в другом кармане и кинул туда монетку в один богат.
– Чем богаты, тем и рады, – скаламбурил Ахвал, – садись рядом.
Ноги тела подогнулись.
Старик начал рассказывать тихо, но голос его был слышен, он прорывался сквозь гвалт воробьёв, купавшихся в пыли, сквозь звяканье водных автобусов, сквозь разговоры людей и маридов:
– Всю жизнь провёл в седле могущественный хан Гирей. Неутомим и ненасытен был он в кровавых набегах. Прошло двадцать лет царствования хана, всё он имел, что может желать человек, не было только у него наследника.
Первые слушатели, мама и сын лет четырёх, остановились возле них. Из пакета у женщины торчал батон хлеба, и Цабран вновь услышал рычание своего живота.
– Однажды хан выходил из дворца, – Ахвал голосом притягивал людей. – Его остановил старец, похожий на дервиша, и сказал: «Государь! Я хочу помочь тебе избавиться от горя». Гирей грозно посмотрел на ничтожного смертного, осмелившегося остановить хана, но старик не смутился. Гирей приказал ему явиться вечером во дворец. Никто не знал, о чём они говорили наедине. Слугам было велено к полуночи приготовить двух осёдланных коней, и ровно в двенадцать часов дервиш и хан выехали за город и поскакали к глухому ущелью, известному под именем Тёмного. Въехав в ущелье и сойдя с лошади, дервиш сказал: «Хан, ты имеешь ещё время раздумать и возвратиться домой. Решай!» – «Делай со мной всё, что надо», – ответил хан. Дервиш повёл его в тёмную расщелину. Некоторое время спустя хан выскочил оттуда бледный, трясущийся. Вслед за ним из пещеры вырвались дым и багровое пламя. Не переводя духа, хан вскочил на коня и что было
