Мы бешено любили друг друга на столе для трупов, даже не задумываясь над символичностью этого действа. Нас не волновал холод и то, что сюда могли зайти лаборанты. Страсть ослепила и заглушила рассудок. Поначалу я опасался, что моя особая природа станет проблемой для наших отношений, но Света успокоила, доходчиво объяснив, что в моем случае «радость жизни» проявляется не вирусной и не бактериологической природой и не передается через телесный контакт и обмен жидкостями. Меня ее объяснения более чем удовлетворили, хотя вопросы остались. В глубине души затаился страх, что я каким-нибудь образом, по незнанию смогу обратить другого человека в некроморфа, пусть Света и отрицала любую такую вероятность. Заражать посредством секса мог только один вид некроморфов – ведьмы. Но о них давно уже ничего не слышно, что вселяло определенные надежды. У всех остальных известных видов некроморфов, тех же зомби, толстяков, охотников и зодчих, зубы внутри полые и при укусе они впрыскивают в тело жертвы особый клеточный раствор, который и делает грязное дело. Что это за раствор – не совсем понятно, пока что генетики не разгадали всех его секретов. Ясно лишь одно – некроклетки «радости жизни» мертвые и живые одновременно и при контакте с нормальными клетками ведут себя по отношению к ним агрессивно, пожирая и заменяя собой.
Мы быстро приводили свою одежду в порядок, пока нас и вправду не застукали. В глазах Светы отчетливо светилось скрытое торжество. А в моих – опустошение.
Переведя взор на зеркальную крышку шкафчика для инструментов, я, как и прежде, вздрогнул, увидев свои глаза. Это были глаза нечеловека. Без белков и без зрачков, с однородной зеркальной поверхностью, сейчас еще и подернутые маслянистой пленкой. Глаза, словно сделанные из металла, отполированного до зеркального блеска. На обычном лице человека они смотрелись ужасно неестественно, если не сказать больше. При наблюдении, как они двигаются, когда я смотрю по сторонам, меня каждый раз охватывала паника. Какой же я после этого человек и как долго еще смогу скрывать правду? Монстр, иначе не скажешь! Но я по-прежнему чувствую себя человеком, а не кровожадным бездушным чудовищем. Чувствую себя как прежде. Дышу воздухом, ем привычную пищу. И тем не менее меняюсь.
– Что же это значит? Что со мной происходит? В кого я превращаюсь?
Светлана нежно провела по моей небритой щеке своими тонкими пальцами:
– Может все не так уж и плохо. Все объяснить будет сложно.
– А ты попробуй. Я хочу знать, как с этим бороться.
Света подавила вздох:
– Бороться с этим феноменом невозможно, пока во всяком случае. Трансмутация происходит на атомарном уровне, а эти процессы нам чужды. Мы делаем все возможное. Пройдут столетия, прежде чем люди научатся бороться с «радостью жизни».
– Если к тому времени все не вымрут! – На душе вдруг сделалось горько.
– Будем надеяться на лучшее, наука не стоит на месте. – Света обнадеживающе улыбнулась мне. – Но готовиться к худшему, как всегда. А теперь брысь отсюда. Если на тебя
