было темно, как не знаю уж что у кого, я сразу заметил, что пол в строении основном земляной, влажный, липкий, сыроватый, чреватый малярийными комарами, и только кое-где обнаруживались сомнительного вида доски, как я понял, они лежали здесь просто потому, что их некому было вытащить наружу. Хозяйка при моём явлении зажгла лампу, она сразу перешла к делу и стремилась сразу показать мне стены и кровлю, а также – доски, настланные под кроватью, и при этом, так как при всём желании лампы осветить темноту, было довольно темно, и хозяйке приходилось остерегаться в рискованных местах, чтобы я случайно не свалился в погреб – вырытую прямо посреди комнаты яму в пару футов глубиной. Что и говорить, она была прекрасным рекламным агентом. По её заверениям, «глянь-ка, пацан, и потолок и стены, и доска, тудыт-растудыт, и окна у нас, глянь-ка, ого-го, хоть куды, на, глянь суды, видишь, два целых стекла, то-то, а ещё вчера и все остальные были целы, пока тут Марта, кошка наша, чёрт бы её подрал, тварь чертополосную, не разбила!» В лачужке львиную долю пространства занимала печь, рядом торчали кровать и стул, между этими предметами копошился ребенок неизвестного пола, здесь же и рождённый, игриво пестрел шелковый зонтик, над всем этим царственно возносилось зеркало в тяжкой позлащённной раме и модная патентованная кофемолка, намертво прибитая к стволу молодого дуба. Скорость, с которой совершалась сделка, была просто неописуемой. К тому моменту, как явился Джеймс, я уже уплатил четыре доллара 25 центов, а он принял на себя обязательство – к пяти часам утра следующего дня освободить помещение и больше никому не продавать его. Теперь я мог явиться в дом к шести и уже вполне законно вступить во владение своей собственностью. «Мне надо было бы, чертыхун такейский, приканать чуть пораньше, – сказал он, – чтобы пресечь возможные, но пустопорожние претензии по аренде участка, а также всвязи в этой чертовой путаницей по счетам за дрова!» Это, как заверял он меня, было единственной загвоздкой в деле. В шесть часов утра он прошествовал в мою сторону по дороге, сопровождаемый всем своим семейством. Всё их богатство уместилось в одном большом бауле-постельные принадлежности, кофемолка, зеркало, куры – всё, кроме домашней кошки. Она, как будто предчувствуя великое переселение, убежала в лес и превратилась в дикое животное, и скоро, как я наслышан, неимея опыта, угодила в капкан, который поставили на сурков, так что жизнь её на свободе оказалась крайне недолгой.
Недолго думая, за несколько часов я разобрал их избушку, тшательно выдрал гвозди, уложил доски на тачку и перевёз их на берег озера, разложил их на траве, дабы Солнце высушило и выбелило их. Когда я раз за разом влачил тачку по лесной тропинке, первый дрозд подал мне свой чистый приветственный голос. Мальчишка-ирландец, суетившийся рядом со мной, только что на ухо доложил мне, что пока я мотался с тачкой туда-сюда, мой сосед Сили, тоже воровская ирландская косточка, стал шустро рассовывать