справедливо поносил дом, который умудрилась возвести Минерва, говоря, что «ей не стоило пренебрегать хорошим советом и поскорее поставить дом на колёса, дабы иметь возможность избежать дурного соседства». Про наши домовладения можно сказать ещё грубее – они столь
нелепы и громоздки, что скорее являются тюрьмами или могильниками, чем жилищами, а дурные соседи, которых мы так чураемся и стремимся избегнуть, это мы сами, со всей ннашей глупостью и подлостью. Я, думаю, ничуть не ошибусь, заявив, что по крайней мере несколько соседских семей мечтают продать свои хутора на окраине города и перебраться поближе к центру в поселок, не имея никаких шансов сделать это, и от их фантастических планов избавиться от собственности их избавить только неминуемая смерть.
Я могу допустить, что большинство умудриться каким-то фантастическим образом наконец приобрести или же снять в аренду приличный дом со всеми удобствами. Настанет ли от этого Золотой Век, сбудутся ли мечты людей? Нет, цивилизация, постепенно улучшая качество наших домов, так и не смогла даже на йоту улучшить нравы людей, которым выпадает жить в этих домах. Здесь нет проблем с возведением роскошных дворцов, есть проблема в появлением благородных идальго и нравственных королей. Но если моральный уровень цивилизованного человека опускается до уровня дикаря, если он трудиться и тратит всё заработанное лишь на удовлетворение первичных, низменных потребностей, откуда следует, что он достоит самого лучшего жилья в мире?
А что можно сказать о несчастном меньшинстве, прозябающем в такой среде? Только лишь то, что по мере того, как избранные всё больше возвышаются над дикарями своими условиями жизни, тем больше сравнительно с их уровнем жизни унижено большинство. Во все времена роскошное существование одного класса компенсируется нищетой другого. С одной стороны – дворцы чудовищно богатых, с другой – приюты нищеты и тайная бедность за семью печатями. Кто знал имена бессчётных рабов Фараона, которые строили им пирамиды для погребения, а их кормили чесноком и луком и хоронили в общие кучи, едва ли с какой либо похоронной процедурой. Их хоронили абы как, и они были никем, и не могли обладать ничем, кроме своего тела.
Простой каменщик, выкладывающий карнизы дворца, каждый день усталый возвращается вечером в лачугу, которая, если бы мы увидели её, наверняка была бы не лучше индейского вигвама. Показуха является помпезной витриной современного общества, но не шибочно ли будет полагать, что если вокруг вас на виду обретаются обычные признаки цивилизации, рекламируемые и возносимые, как идолы, то в ней нет и не может быть колоссальных по численности групп населения, которые низведены до уровня даже не дикарей – животных.
Я сейчас веду разговор об обнищании и деградировании нищих, разговор не о богачах. Увидеть её не представляет никакого труда, достаточно взглянуть на ряды трущоб, протянувшихся вдоль железной дороги – этой новообретённой фишки западной буржуазной
