обретая новую жизнь, то и душа человеческая имеет возможность обновляться в соответствии с изменением времён года. В нашей жизни тоже должны быть вехи, отмечающие наше движение к обновлению. В это время года гагары обретаются на пустынных прудах. Змея, испытывая зуд и беспокойство, мучительно сбрасывает старую кожу, а гусеницы отметает свою прошлую оболочку в ходе естественного роста. Они не знают слов, они не знают слов «оболочка», «одежда», но они знают что внешний покров должен смениться по воле благой и занющей Природы. Одежда – это всего лишь внешний покров жизни, лишь временно стесняющий душу. Природа не даёт права всем всё время оставаться под старыми, истрёпанными знамёнами, ибо присягнувший знамёнам, которые штурмует сама Природы, в конце концов неизбежно испытает капитуляцию перед силами Природы и падёт не только в физическом смысле, но и и в собственном мнении и мнении других людей.
Мудрый меняет платье за платьем, как то делают экзогенные расстения, которые распространяют своё влияние путём внешнего прироста.
Наш нарядный внешний прикид, верхняя одежда, наше парадное верхнее платье – это всего лишь ложный покров, ложная кожа, которая никоим образом не связана с нашей внутренней, духовной жизнь – содрав её в любом месте, мы не почувствует никакой боли или даже беспокойства. Наша одежда, которую мы носим постоянно – по сути наша клетчатка, cortex, а рубашка на теле – liber или склеронхима, её нельзя снять, чтобы не закабалить человека, чтобы не погубить его.
У меня нет никаких сомнений, что нет такого народа, который в известное время не носит чего-то подобного рубашке. Человеку следовало бы одеваться так просто, чтобы не потеряться в абсолютной темноте, так просто, чтобы уподобиться тому, как одинокий уходит из занятого врагом города – подобно древним философам и пророкам, с посохом, пустой сумой и спокойной, окрыленной душой.
Одна плотная рубашка греет лучше трёх тонких рубищ, и дешёвая одежда доступна большинству людей. Тёплое пальто обходится в пять долларов, и может прослужить пять лет, грубые, плотные брюки стоят два доллара, полтора – сапоги бычьей кожи, четверь доллара – летняя шапка, шестьдесят два с половиной цента – вязаная зимняя – но высшая честь связать её себе самому, ибо тогда она достаётся даром.
И неужто бедняку, облачённому таким образом, бедняку, который одевается на сроедства, добытые честным трудом, не встретятся честные, нормальные люди, готовые воздавать подобающее ему уважение?
Когда мне пнриходится обращаться к портнихе, чтобы заказать наряд определённого фасона, обычно портниха надувается от важности и говорит мне: «Этого уже давно никто не носит!» таким голосом, как будто это глаголет выпавшая из Эдема Дельфийская Сивилла, которой наплевать, кто там что носит, и каоторая вещает с видом зачарованного гипер-авторитета, мстительного, как сам Рок. Мне не так просто изложить в словах, что мне нужно,
