странными вопросами: Есть ли такое, ради чего они могли быв согласиться на заплату на заднице или дырку в кармане штанов, или заштопанную белыми нитками коленку? Среди них я не встретил ни одного, который бы ни считал, что такое возможно только в случае полностью загубленной будущности. Они с большей радостью согласились бы ползти в город с оторванной ногой, чем с заплатой на заднице.
Случись у джентльмена что-нибудь с конечностями, он полагает, что их можно починить, пришить, приклеить, а вот порвись у него в промежности штаны, это просто конец света, и ничего уже не поправить. В голове у него засело совсем не то, что существует в реальности, и он уважает совсем не то, что достойно почитания и уважения, но то, на чём зациклены люди. А люди недаром говорят, что в обществе встречают по одёжке. Мне кажется, что в этой мельтешащей толпе, окружающей нас, разумеется, изредка встречаются и люди, но в подавляющем большинстве сулчаев мы имеем дело с самодвижущимися сюртуками и брюками. Снимите с пугала его прикид, и оденьте его, или останьтесь совсем голым, и нарядите пугало в ваш модный смокинг и штучные клетчатые брючки, даю руку на отсечение, обыватели станут здороваться и жать руку скорее пугалу, чем вам. Без модной одежды вы сами для них – пугало!
Давеча, гуляя вдоль кукурузного поля, я увидел швабру с сюртуком на плечах и шляпой поверху. Одного беглого взгляда достало, чтобы узнать хозяина фермы. Слишком долго он жил под открытым небом, чтобы не вылинять и не износиться. «Старина! – сказал я про себя, – Что-то ты иссяк с тех пор, когда я в последний раз видел тебя!». Мне вспомнилась давнишняя история о собаке хозяина, которая исходила визгами и лаем, увидев любого одетого человека, но совершенно преспокойно уступила дорогу голому убегающему вору. Интересно, а люди, сними с них одежду, вообще смогли бы разобраться со своим общественным статусом и сохранить в целости социальную пирамиду общества? Как бы они без одежды смогли считывать сигналы о материальном благосостоянии стоящего перед ними человека и выделять из них сливки общества. Мадам Пфейфер, одна из самиых увлечённых путешественниц и естесствооткрывателей, наконец смогла достичь Азиатской России и тут же сочла нужным переодеться, ибо это было нужно, как она призналась, потому, что «оказалась в цивилизованной стране», где о состоятельности человека судят по платью. Что спорить, даже в нашей донельзя «демокератической» Новой Англии лшюбой нувориш, случайно обретя богатство и его зримые атрибуты – поместья и экипажи, сразу же получает всеобщее уважение.
Однако те, которые с таким пиететом воздают богатству нуворишей, хотя их невероятно много в испорченной социальной среде, при пристальном взгляде оказываются дикарями, и их счастье состоит лишь в том, что у сообщества не хватает фантазии и времени послать к ним строгого миссионера с распятием и дубинкой. Итак, потребность в нарядах породила искусство
