открутили кардан, трос у меня был. Поехали. Хорошо, ждать не надо. Через полтора километра сворачиваем на ту самую дорогу. Я торможу, сигналю, не туда, мол.
Останавливаются. Выходят.
– Ну что кипятишься, через тридцать метров на дорогу выйдем, завернули по нужде, сам-то не хочешь? Давно стоите, вон и дама твоя сходит в сторонку. Трос, смотри, чуть ни порвал, а крюк выгнул. Перецепи.
Я наклонился перецепить – и всё!
Очнулся. Руки гудят, в голове колокола воют. Плечи так вывернуты, что руки связаны за сиденьем сзади, сижу на своём месте – месте водителя. Рядом в таком же положении постанывает Фёдоровна.
– Эх и попали мы с тобой. Здесь кто найдет? С дороги не видно. – постанывает она.
– Попали, попали, – поддакиваю машинально.
– У меня плечо ноет – артроз, губы искусала, так больно, а про деньги и думать страшно. Ведь всё взяли. Всё, – причитает старушка.
– Как же так вышло? Вроде бы нормальные ребята, да и про деньги кто знал? В багажнике.
– Ты трос свой доставал, видели. Банковские мешки ни с чем не спутаешь.
– Трос? Может быть, может быть, – тоже соображаю я.
Сзади подъехала машина, но никто не вышел. Мы кричали, но двери заперты и у них. Подумали, что помешают и уехали назад.
Снова стало тихо.
– Светло ещё. Интересно, сколько мы здесь?
– В мае долго светло, но думаю, часов шесть, не больше. Должны бы уже и найти, – ответил я.
Милиция подъехала, как обычно, с оглушительным воем.
Это лето для нас с кассиром было самым ужасным за всю нашу жизнь. Подписка о невыезде, поначалу почти ежедневные допросы. Могли снять с уроков, отвезти на место и спрашивать, спрашивать и вместе, и порознь.
Рисовали лица с наших слов, но то я не узнаю, что она расскажет, то она сомневается в моих описаниях. Основной упор поисков был на то, что в коробке не оказалось масла. Кто слил? Когда? Машина моя обычно стоит в гараже, а тут, как на грех, затеяли представление на улице в честь окончания учебного года, а декорации удобно было сложить в моём гараже от дождя и ветра – картон. Так машина третий день ночевала на улице у дверей школы. Хотя там сторож, и он божится, что никто не подходил.
Допрашивали и Николая, но он весь день учительствовал, был на виду и даже дождался, когда меня притащили. Всё расспрашивал, что и как. Кто такие, что за машина. Номера. Номера мы помнили, и это уже хорошо.
Меня допрашивал майор. Точно, как у нас зам. по техчасти в армии. С тем тоже случай был, вспоминать не хочется.
Так вышло, что три месяца, пока подбирали водителя командиру части взамен демобилизовавшегося, я возил командира, хотя уже был замкомвзвода. Больше было некому. Как-то едем, заморгала лампочка давления масла, я по инструкции остановился, а в машине, помимо командира, и этот майор. Двигатель выключил, жду команды: «Майор – заводи!» Завел. Всё нормально, стрелка манометра ожила, лампочка
