слова «польский» сжалось сердце в мучительной тревоге за Кристину. Зря он решился принять её помощь: он не имел никакого права подвергать юную девушку смертельному риску. Дай Бог, чтобы «товарищ Маша» уже успела открыть доступ к поворотному механизму и успешно выбраться из этого революционного логова.
Если бы Кристина могла в этот момент услышать мысли Тимофея, она бы ответила, чтобы он тревожился не за неё, а постарался спасти Всеволода Езерского – самого доброго, умного и красивого человека на всём земном шаре.
Но Крыся молчала. Залитая кровью, она лежала на носилках в приёмном покое больницы святого Пантелеимона и не могла произнести ни слова. Только безмолвно смотрела, как над ней мелькают руки сестёр милосердия, расстёгивая пуговицы разорванного пулей пальтишка.
– У нас нет докторов, – с порога ответили сёстры милосердия двум краснофлотцам, доставившим Кристину в приёмный покой больницы.
– Один доктор работал двое суток без перерыва и ушёл немного поспать, а другой несколько дней назад бесследно исчез. Мы бегали к нему домой, родные ничего не знают, только плачут.
– Доктор ушёл поспать? – взревел матрос, цепляясь за кобуру. – Немедля разбудить! Вы лично будете отвечать за жизнь нашего партийного товарища Маши!
Зло сощурившись, чернявая бойкая сестрица в идеально отглаженном фартуке скользнула глазами по раненой, но покосилась на револьвер и ничего не сказала.
– Катя, разбуди Сергея Ивановича, – попросила она пробегавшую мимо санитарку.
– Поспать человеку не дадут, – недовольно отозвалась та, – остатнего доктора до смерти заездим…
Матрос резко повернулся и сплюнул себе под ноги, прямо на больничный пол. Его распирало от ярости:
– Но, но, поговорите у меня, саботажники, я всю вашу больничку к стенке поставлю!
– Что за шум?
Из кабинета, щурясь, вышел невысокий врач в тесном халате, едва прикрывавшем серые поношенные брюки.
Он растёр на левой щеке красные полосы от подушки и подошёл к носилкам:
– Раненая? Как звать?
– Товарищ Маша, – пробурчал матрос.
Врач деловито измерил Маше пульс, едва притрагиваясь, одним пальцем исследовал пулевое ранение и скомандовал:
– Несите в операционную, посмотрим, что можно сделать, но сразу предупреждаю – лекарств нет.
– Нам наплевать, что нет, – взъярился другой сопровождающий – высокий солдат с запавшими скулами под резкими полосками карих глаз, – наш комиссар товарищ Ермакова велела вам передать, что если не вылечите товарища Машу, то она расстреляет вас как контрреволюционеров.
– Милые мои, – устало проговорил доктор в спину удалявшимся краснофлотцам, – много вас тут развелось стреляльщиков. Нас уже ничем не запугаешь.
Он закрыл дверь операционной, вымыл руки и, перекрестясь, принялся обрабатывать рваную рану, вымывая из
