style="font-size:15px;"> ***
18
В Москве постоянно хочется курить. Много. До головной боли. Пить вязкий густой кофе, а лучше шоколад, пытаясь не запачкаться в страхе и не пораниться в боли.
Когда я смотрю на небо, оно кажется мне высоким. Я не люблю его за это. В моем маленьком городе казалось, можно протянуть руку и оно твое. А здесь – нет. Обороняется.
Облака целятся и стреляют. И мы идем под землю. Вперед, в царство крыс и машин. Метро. Пчелиный улей, муравьиные норы. Я уже забыла, как выглядит солнце и в стуке колёс научилась слышать музыку.
Стою, прислонившись к дверям с надписью: " Не прислоняться". Рядом девушка слушает музыку. Закрываю глаза. Станция. Чувствую запах апельсинов. Открываю глаза, а девушки уже нет. И где же апельсины?
Молчанье.
– Да что это с вами? – не успокаиваюсь я. А музыка все громче, волнами проходит сквозь меня, заставляя дрожать и вжаться в закрытые двери… Я одна. Хочу выйти, но почему-то уверена, что уже пыталась это сделать и двери захлопнулись. Еду по кругу.
По замкнутому кругу моей опустошенности.
Жизнь – равноудаленные от настоящего моменты прошлого. Петля, затягивающаяся на твоей шее.
Память сильнее сиюминутных мыслей, она воспринимается отрывками из просмотренного кино, воспоминания прокручиваются в голове снова и снова, и нет кнопки "Стоп", чтобы остановить эту безумную карусель. Слова, образы, лица, чей-то смех и мои слезы. И я еду по кругу, я снова еду по кругу, и я опять еду по кругу
по кругу
по кругу
по кругу
***
Стук колес скоро закончится. Два дня в замусоленном плацкарте уже кажутся вечностью, а впереди еще четыре.
Еще эта бабка с соседней полки…
Ноги короткие, едва достают до пола. Болтаются в такт Portishead, звучащих в моих наушниках.
Сидит, жует свою проклятую двухдневную колбасу и даже не догадывается как полчаса назад полностью изменила мою жизнь.
– Актриса? С ума сошла? Там таких, как ты, в Гитисе, сто человек на место. Ну кому ты нужна без блата? А еще актеры все нищие и спиваются!
Ее сморщенные губы выплевывали каждое слово нарочито медленно, хлестко, так, чтобы я запомнила их на всю жизнь.
Актеры нищие, 100 человек на место. Я поняла, да.
Переходим к плану Б.
Филфак. Литературное творчество. Говорят, журналисты неплохо зарабатывают.
18
Я часто представляю будто я знаменитая и у меня берут интервью.
– Как вы поняли, что писательство – ваше призвание?
– А я до сих пор этого не поняла. Я всегда видела себя на сцене.
И все, рядом с кем росла, говорили – иди на актерское, это твое. И я знала, что буду знаменитой. И в этом было мое призвание. А вовсе не в писательстве.
Я поправляю складку на шелковой юбке и многозначительно замолкаю в ожидании следующего вопроса.
– Что
